Мила освободилась от ответственности за Анжелу, которую взял на себя Алик. Он много внимания уделяет дочери, та уже командует им. Перед сном в 12 часов Алик заходит к Анжеле, она еще не спит. Он тоже долго не засыпал в детстве. По утрам Анжела забирается к Алику в постель, они обнюхивают друг друга, кусают, Анжела эротично возбуждается.

Алик вспоминает, что в детстве ходил по классу, не подчинялся требованиям. Он не хотел становиться маменькиным сынком, как старший брат. Ему нравилось чувствовать свою власть над женщинами. Зато теперь он готов на все для развития дочери. Алик упрекает Милу, что она хорошо устроилась: отправила его с Анжелой купаться на пруд и 40 минут болтала по телефону с матерью. Мила поправляет: 20 минут, и радуется, что на пруду дочь впервые много говорила о себе в первом лице.

Анжела пошла во французскую школу для детей с расстройством аутистического спектра. Она подбегает к учителям, закрывает лицо руками, потом выглядывает, кричит «Нет!» и убегает. Она впервые сказала, что боится (темнокожую учительницу). Любимая игрушка Анжелы – крокодил Гена. Она называет меня дядей Геночкой. Алик хвалится, что они платят в два раза больше других, так как с Анжелой там занимается много специалистов. Они назначают много дополнительных занятий, но Алик с энтузиазмом готов их оплачивать.

В школе предупредили, что есть риск отчисления Анжелы с ее нетипичным аутизмом ради благополучия других детей, но Алик этого не потерпит и обратится к юристу. Школьные педагоги требуют прекратить психотерапию со мной, у них работают специалисты высочайшей квалификации. Я не удерживаюсь, хмыкаю. Мила напоминает, что я не Бог, чтобы оспаривать решения мировых специалистов уникальной школы. Но ее радует, что в ходе семейной терапии они с Аликом вскрыли свои детские проблемы, стали лучше понимать друг друга. Она поняла, что не может помочь Анжеле, т. к. впала в тот же возраст с тем же поведением. Мила решила возобновить личную психотерапию, чтобы справиться, наконец, со своим детским страхом покинутости.

Комментарий. Анжела растет в дисфункциональной семье. Ее родители сами росли в таких же семьях и находятся под влиянием непроработанных детских травм. Мать Милы до их пор «вычеркивает» ее за грехи. Сама она святая, а муж – греховодник. Мила спичками выжигает в себе скверну, как мать топит ее в погребе, а тетка отмывает в ванне и перебивает французскими духами. Милу бесит дочь, которая пахнет, «как текущая сука».

Мила в детстве боялась родительских ссор, научилась долго терпеть, а потом истерить, как мать, или разряжаться сексуально, как отец. Похоже, обожание отца нейтрализует у Милы страх перед ним и обиду на него. Отец одновременно хотел видеть в ней самостоятельного мужчину и восточную женщину. Алик использует ее, как бабка – страховой агент.

Мила смертельно боится потерять кормильца. Этим страхом она могла заразиться от матери, которая не может жить без отца. Ей хочется, чтобы Алик избавил ее от необходимости заниматься работой, унижающей внучку дворянки, сохранив высокий материальный уровень жизни, который якобы ей вместе с мамой не нужен.

Алик уходит от своей мужской неуверенности и душевных проблем в сексоголизм и организацию практических дел. Он лучше справляется со своей ролью делового лидера в их паре, чем она с взятой на себя по умолчанию ролью психологического лидера. Мила то поучает, то истерит, то уходит в себя.

С помощью заражения (проективной идентификации) Мила лезет в душу, чтобы паразитировать в партнере, пить его кровь, как плод в утробе. Она сливается с дочерью, призывая Алика: люби нас вместе. Мила скрывает ревность к Анжеле за тревожной опекой, задерживающей развитие дочери, делает ее ненормальной.