Анжела забирается ко мне на колени. Я говорю, что Мила делает из нее себе маму, а из Алика папу, отбирает его у Анжелы. Анжела обнимает меня и идет к отцу. Мила молча выходит, Алик с Анжелой деловито собирают игрушки. Родители уходят, не оборачиваясь. Анжела перед лифтом оглядывается, машет мне ручкой.
Анжела просыпается на даче в шесть. Там легкие светлые шторы, громко поют соловьи, а главное – она в постели боится мухи. Анжела переутомляется. Ей очень нравится новая преподавательница балета и сам балет, но это увлечение сбивает ей режим. В конце недели Анжела устает, перестает запоминать новые французские слова. Между прочим, по-французски она говорит без нарушений, которые появляются, когда она говорит по-русски.
Мила жалуется: Анжела уходит в себя, у нее взгляд – вовнутрь, это аутизм. Анжела рыдает по два часа и не может без Милы, присасывается к ее шее. У Милы это вызывает страх и чувство вины, что она не справляется с психически больной дочерью. Мила с детства играет в больницу. Она мечтала стать врачом, как бабка по отцу, но ее выучили на бухгалтера. Алику до слез жалко дочь, как себя в детстве. Мама предпочитала ему старшего брата, она мечтала стать матерью великого математика.
Я указываю на роль стрессов в развитии расстройства у Анжелы, в том числе перегрузки различными развивающими занятиями. Родители согласны разгрузить Анжелу, но начинают спорить, как это сделать, в итоге все происходит по принципу: «Дура – сам дурак».
Алика бесит Мила – она то тискает дочь, то орет на нее. Вышла за дверь и орала: «Сучка!» (Мила: «Я тихо, она не слышала».) Потом вошла и дернула дочь за руку. Мила жалуется: Анжела ласкается с отцом и трогает себя между ног. Миле приходится оттаскивать ее руки и держать в своих. Вечером у них были друзья Алика, Анжела перевозбудилась, разделась и хотела бежать к гостям голая, от нее пахло, как от текущей сучки. Мила не пустила ее, Анжела долго плакала.
Я думаю, что Мила заражает дочь своим сексуальным возбуждением, чтобы потом продемонстрировать ее грязь и оттенить свою чистоту. Мила восхищается такой блестящей интерпретацией и начинает истерически тягуче хохотать на вдохе. Напоминает что-то вампирское. Она радуется непонятному облегчению.
Мила признает, что болезнь дочери укрепляет их брак. Она радостно рассказывает, как ей нравится на даче общаться с Анжелой на ее уровне, и Алик тут же, при ней, не отвлекается на дела и других людей. Он бьется за них, они с Анжелой – его дочери. Алику в последний год хочется мальчика. Второй общий ребенок придал бы ему больше уверенности, что он не уйдет от Милы (у Алика на глазах слезы).
Анжела хочет спать в их кровати, не хочет в своей комнате – один раз обкакалась, испачкала матрас, другой раз ее вырвало. Мила перед сном просит дочь не мешать им с папой делать еще «ангелочков». Анжела боится ухода беременной мамы от нее. Так ушла беременная воспитательница детсада и любимая преподавательница балета. Анжела выбрасывает кукол-девочек в пруд. Играет с куклами-мальчиками, но недавно среди них появилась совсем маленькая куколка-девочка. Анжела просит мать накормить кукол.
Алик упрекает Милу, что она поддакивает мне, а сама ничего не хочет понимать, только боится диагнозов и паникует при мысли об аутизме. Я нужен, чтобы успокаивать ее, убеждать в том, что Анжела нормальная. Мила жалобно кривится: не надо трогать эту тему, это сведет ее с ума.
Алик говорит, что Мила с Анжелой для него на первом месте, а у Милы на первом месте ее родня, на втором – работа, на третьем – дочь. Он устал обслуживать ее страх вызвать чье-то недовольство. Анжела лезет к родителям на колени, соединяет их руки, сближает головы, чтобы они целовались. Как кошка, которая лечит больное место.