Жить было негде. Не в том смысле, что жилое помещение в наличии имелось, но Тамаре оно не нравилось, а в самом что ни на есть прямом – единственное фундаментальное строение было отведено под лазарет. Здесь же, в микроскопической квартирке ютился со своей семьей командир части подполковник Третьяк. Всем прочим обитателям вверенного Третьяку импровизированного поселка полагалось размещаться во временных бараках, которые служили одновременно казармами для солдат-срочников. Летом в них не хватало воздуха, а зимой замерзала вода в ведрах.

В казарме Федотовым, как людям семейным, отвели угол, отгороженный от любопытных взглядов простыми занавесками, едва достававшими до пола, но, увы, лишенный какой-либо звукоизоляции. Неслыханная роскошь и привилегия! Большинству сослуживцев Николая, в основном, несемейным офицерам достались только койки в общей комнате. Удобств тоже не было. И то хорошо, что воду солдатики бесперебойно носили из колодца неподалеку, а туалетом служил один на всех деревянный домик во дворе, построенный прямо над выгребной ямой. Зато раз в неделю командование части устраивало банный день. Для этого в лазарете топилась единственная каменная печь, на которой грели огромные ушаты с водой. Сначала мылись мужчины, потом немногочисленные женщины и дети, пока еще слишком маленькие, чтобы глазеть на обнаженные тела. В казармах, когда наступали холода, принимались топить. Металлические печки-буржуйки едва давали тепло, поэтому ночью все спали в верхней одежде, кутаясь в тощие казенные одеяла. Дрова для растопки рубили в лесу, благо в деревьях недостатка не было. Собственно, лес и болота вокруг части и составляли все местные достопримечательности. В чаще водились лисы, лоси и прочая мелкая и крупная живность. Кто-то клялся, что однажды видел медведя. К счастью, на долю Тамары такая встреча не выпала, о чем она никогда не жалела.

Какие уж тут интимные отношения и семейная жизнь. Разве только летом убегали Тамара с Николаем тайком на заветную полянку в лесу, чтобы, укрывшись шинелью от вездесущего гнуса, предаться нехитрым утехам, типичным для всех молодоженов. Это сейчас вспоминала Тамара о тех мгновениях, а еще о запахе хвои и травы, пении неведомых птиц в лесу и уханье невидимого филина с благоговением и грустной ностальгией. А тогда колючая шинель, кочки и прочие неровности да холод сырой земли доставляли множество неприятных и совсем не романтичных ощущений. Чего стоили синяки по всей спине, которые неизбежно появлялись каждый раз по окончанию известной процедуры да все лето не проходили – так рьяно наверстывали они с Николаем вынужденное зимнее бездействие! Но Тамара терпела, в полной мере проявляя свой упрямый, такой же, как у мужа, несгибаемый характер.

Жизнь отсюда, из части, казалась серой и уныло однообразной. Непривычная к подобным бытовым условиям Тамара с тоской вспоминала уютную городскую квартиру родителей и порой выходила на единственную разбитую дорогу, чтобы печально проводить взглядом одинокий армейский грузовик, который раз в неделю увозил почту, как здесь говорили, «на большую землю». Тамаре это выражение поначалу казалось странным, особенно если учесть, что тянулась эта самая земля на тысячи километров вокруг, но зато было близким и понятным всякому, кому доводилось жить в тайге.

Николай служил честно и даже с каким-то особенным рвением. Суровый и до исступления упрямый, он вдобавок не боялся бытовых тягот и, возможно, не обращал бы на них внимания, если бы не жена, которая сначала робко, а потом все громче и настойчивей требовала выбираться из этой глуши. Рвение Николая, подкрепляемое понуканиями Тамары, не осталось незамеченным, и вскоре, по ходатайству Третьяка, Федотов получил новое назначение. Часть, которая досталась супругам на этот раз, была поприличней, пусть и находилась в такой же глуши. Но здесь хотя бы был свой водопровод и котельная! Хорошая и на ходу, в которую исправно загружали мазут, которым было перепачкано буквально все вокруг, все провоняло и покрылось им. Иногда Тамаре начинало казаться, что и ничего нет, кроме черной маслянистой жижи, и что она пропитала даже сыр, который она резала каждое утро на завтрак. Но все-таки это было лучше, чем ничего. Первые недели Тамару не покидало ощущение, что она попала если не рай, то куда-то очень близко от него. Горячая вода! Вот оно, настоящее счастье! А еще канализация и полноценный унитаз вместо дырки в мерзлой земле. Тамара хорошо помнила первые ощущения после переезда: тогда все это казалось вершиной достижений цивилизации.