(лето 18 лет)

Я сижу перед экраном компьютера и пытаюсь понять, что теперь делать. На экране письмо от него. Я пытаюсь разобраться, что сейчас чувствую боль, обиду, разочарование, но понимаю, что в итоге не чувствую ничего из вышеперечисленных эмоций. Я спокойно иду на кухню, навожу себе зеленый чай, стою с дымящейся кружкой, смотрю в окно, на шелестящие листья от ветра, и вдруг осознаю, что во мне нет нисколько удивления. Скорее я была уверена, что рано или поздно что-то такое снова всплывет. Это постоянно происходит, то одно то другое. Но все же (господи, как же это глупо) я надеялась, что все изменилось. Из зомбического состояния меня выводит вибрация телефона.

– Леся…ты…ты читала?

– Да, я читала, – мой спокойный голос пугает его, а голос становится совсем виноватым.

– Прости, прости, прости, детка…я дурак, идиот, был. Но это было давно,

– Всего лишь несколько месяцев назад,

– Да, но я …Прости, ты сможешь простить? Я правда жалею, что так вышло. Я ошибся, я был пьян…

– Ты свободный парень…И Ирэн хорошая девушка…вы могли бы быть вместе. -Ты ей нравишься, —я говорю это так спокойно, но вдруг замечаю, что пальцы трясутся и приходится поставить кружку на стол, чтобы не разбить.

– Не говори глупости, Лесь, мне не нужна она.

Но я больше не верю. Я не могу простить не его поступок, нет, свою глупость и наивность. Мне плохо от себя. Но все было так хорошо, от стрижки до каждого его приезда.

– Зачем ты написал мне это?

– Я хочу обнулить правда все. Я хочу, чтоб мы были вместе и начали все сначала.

– Сначала? Мы не вместе, мы ведь друзья. И тебе не за что извиняться- мой голос вроде бодр, но внутри бесконечная пустота.

– Лесь, можно я приеду, и мы поговорим?

– Ты приедешь и так в пятницу, ты же обещал, а вот насчет поговорим…Крис о чем? Мне казалось, у нас все гладко. Мы друзья. И я не понимаю, за что ты извиняешься. Я была бы только рада, если бы вы были с Ирэн. Она правда чудесная- я лукавлю, потому что вовсе не была бы счастлива если бы события развернулись таким образом, но я не хочу, чтоб он догадывался, что смог сделать опять мне больно. Мой голос уверен и холоден, и по телефону совсем не понятно, что я на самом деле чувствую. Это главная причина почему я не хочу обсуждать это при встрече. Как только я увижу его лицо, скулы и виноватые глаза, как только я буду видеть как он нервно пытается зажечь сигарету, а ветер все время тушит зажигалку не давая прикурить, и он психует, как только это произойдет я сдамся, не смогу держать себя в руках, представляя, что он был с Ирэн, что она, она , она ему могла понравится, пускай даже на один вечер, пускай даже он был под алкоголем. Нет, это невозможно, я точно сдамся и выдам себя. Он увидит, что очень дорог мне и все вернется на круги своя. А я так боюсь, что он снова поймет, что мной можно крутить. Что снова поменяются роли. Я выросла, и я не могу больше позволить ему видеть такую мою слабость.

– То есть тебе все равно с кем я, – его голос становится холоднее льда, -

– Мне главное, чтоб у тебя все было хорошо, Крис, не начинай

– Знаешь, я переживал, я боялся, как ты это воспримешь. Для меня это было важно. Важно кто я для тебя, и что у нас будет в дальнейшем. «А тебе все равно», – он говорит отрывисто, чеканя каждую фразу.

– Только не делай меня виноватой! – вспыхиваю я, как пропитанная спиртом спичка. – Ты спишь с девчонками направо и налево, не думая ни о ком, а в итоге виноватой остаюсь я. Знаешь, дорогой, я бы не хотела этого даже знать. Если ты такой литератор и все чувства тебе легче излагать в письме, может лучше ты будешь публиковать статьи в газете, а не писать мне! – я сама не замечаю, как начинаю орать в трубку.