– Привет…

Света не ответила, стояла, спрятав ладони в соединённые вместе рукава – как в муфту. Смотрела исподлобья, но безо всякого выражения, дышала как-то странно: выдохнет, замрёт, как статуя, вздохнет, снова замирает.

– Ты с тётей Леной теперь живёшь? – голос как изо льда, но во льду трещина, должно быть огромная.

– Да.

– А как же Город?

– Света, Города нет на самом деле, – произнёс он, не зная, что ему сложнее: сказать это, или смотреть в глаза обманутому ребёнку.

– Почему?

– Потому что я его выдумал.

– Чтобы меня в койку затащить?

– Это твоя мама так говорит?

– Не знаю, – однотонно произнесла Света. Молчание должно было превратиться в тишину, но здесь тихо не было никогда: контора трезвонила-тренькала телефонами, окно было распахнуто, шумели машины.

– А я тогда тебя сейчас застрелю, – сказала Света.

Это была цитата. Лёша усмехнулся, опустил взгляд, когда поднял вновь, она рылась в своём рюкзачке, на пол выпали какие-то девчачьи мелочи. Лёша намеревался их поднять, когда Светлана ткнула ему в лицо маленький чёрный пистолет. Можно было сказать «пистолетик», но по неким незримым признакам Леша определил, что пистолет – настоящий. С секунду посмотрев в малозаметное отверстие для выхода пули, он взял пистолет из рук Светланы.

– Ты с ума сошла, дай сюда…

Пистолет был действительно не понарошный, у игрушечного вес поменьше.

– Ты всегда так, да? – голос Светланы был далёк от слёз. – Пишешь одно, делаешь совсем другое. И все так делают. И я так тоже делаю…

– Да нет, почему, можно попробовать, – пробормотал Леша. – Ты всё правильно делаешь, только вот здесь, вот эту фишечку поднять нужно (он снял пистолет с предохранителя)… Держи…

Девочка послушно взяла пистолет обратно.

– Давай, – сказал Леша и поспорил сам с собой, что она не выстрелит.

Грохот прозвучал на всю контору – и дальше – но в коридор выскочил, почему-то, один Боря.

– Святая корова, – прошипел Лёша сквозь зубы. Опустив взгляд, он увидел крошечное отверстие с опаленными краями в своём свитере. «Я носитель пуль, – подумал Лёша, – пуленоситель…» Ему казалось, что он слышит запах горелой шерсти. С трудом отдавая себе отчет в своих действиях, он отнял у девочки оружие, сунул его за пояс джинсов и съехал по перилам площадкой ниже – как раз в руки Бори.

– Вызови «скорую», – сказал ему Леша.

Всё было так, как он привык описывать в своих выстраданных опусах. Даже головокружение было, и кровь текла по спине, и болело нестерпимо в том месте, куда вогнала пулю отверженная любовница.

– Лёша, я не хотела!

– Конец цитаты, – прошептал он…

Санитар ему не поверил, когда услышал, что Леша стрелял сам в себя. Уже на носилках Лёша задрал край свитера, показал пистолет – санитар кивнул. Поверил.

– Это кто? – кивнул он на заплаканную Свету. Машина «неотложки» для Лёши казалась бесконечно длинной, испуганные большие глаза находились далеко-далеко от него – вместе с тем, совсем рядом.

– Дочь, – сказал Леша и сделал вид, что потерял сознание…

Медсестра раз двести, наверное, повторила: «Я должна поставить в известность милицию!» Когда сказала в двести первый, Лёша догадался, что она ждала деликатного предложения принять условную сумму за молчание. Не дождалась. Толку от Светки было мало, сидела у окна, шмыгая носом. Пришёл какой-то местный аналог Соколова, скучный и вялый. «Приводы в милицию были? – Были – Причина? – Развращение – Кого? – Не ваше дело – Пистолет откуда у вас?…»

– Света, где я взял пистолет? – спросил Лёша, повернув голову к подоконнику с одинокорастущим цветком. Впрочем, теперь к нему прибавился цветок с названием «Любимый читатель»,