– Начнем с насущного. Николаос, я знаю, что наступление на северном фронте вновь вдребезги провалилось. Я хочу знать подробности.

Николаос Фотиадис нервно облизнул губы и уставился в написанные неровным почерком буквы.

– Мы осуществляли нападение одной волной по ключевым позициям армии Афины – крепостям, замкам и полисам26. Каждое формирование, состоявшее из гоплитов, гипаспистов27 и конниц, выполняло поставленную задачу под управлением отдельного стратега – несколько из них добились успеха.

– Не юли, мне нужны точные цифры.

– Золотой Рубеж, Заснеженный Пик, Поля и Оазис захвачены.

– Четыре из одиннадцати. – Арес остался недовольным. – И конечно стены Змеи вновь остались неприступными.

– Скоро мы окружим крепость и сможем осадить ее со всех сторон.

– Я слушаю эти рассказы не первый год! – взревел Бог, отчего Никола съежился еще больше. – Вместо оправданий поведай, почему сражение было проиграно?

Ночь выдалась особенно холодной и туманной: горящие в лагере огни затухали на расстоянии в двадцать ярдов, а люди в темноте пропадали за три. Николаос решил, что более подходящего момента для нападения не будет и отдал приказ готовиться к штурму. Чуть за полночь войско было готово, и три тысячи солдат двинулись на крепость.

Армия шла скрытно, насколько это позволяли делать закованные в латы мечники и восседающие на лошадях всадники; стратег вел за собой людей, ориентируясь по проглядывающейся сквозь дымку луне.

– Пли! – Крик, от которого замерло сердце каждого подчиненного Ареса, раздался раньше, чем первые ряды смогли увидеть свет стены крепости.

Под смешавшиеся предсмертные и воодушевленные крики войско сменило медленный шаг на бег. Лучники поливали наступающих солдат дождем из стрел – пролилась первая кровь, стремительно переросшая в первую сотню смертей. Они били вслепую, а в ответ получали точные выстрелы – с высоты начали падать тела.

Устрашающие змеиные головы, расставленные вдоль всей стены, выпустили по мощной струе огня из разинутых ртов, и пламя охватило карабкающихся по лестницам воинов Ареса с ног до головы. Под прикрытием пылающих пехотинцев и оглушающие крики умирающих, пока люди Афины закрыли слезящиеся от жара и дыма глаза, к воротам крепости подтащили ручной таран с железным наконечником, выполненным в виде щита. Десять крепких мужчин под громкие команды принялись слаженно пробивать оббитое металлом дерево.

Стратег, не впервые участвующий в битвах у Змеи и сейчас встретивший не такое серьезное сопротивление, как раньше, посчитал это своей заслугой: верно выбранное время и грамотно расставленные дозорные не выдали его планов по штурму раньше нужного, и он нанес неожиданный удар. Когда ворота разлетелись вдребезги, и солдаты стали проникать внутрь защитного сооружения, опытный воевода понял, как сильно он ошибся.

Из темноты, с фланга, на армию налетела тысяча всадников Афины, принявшись рубить головы разбегающихся в разные стороны воинов. Оказавшись зажатой в тиски, основная ударная сила Ареса потеряла единство и слаженность, вынуждено разбившись на немногочисленные группы, что поставило крест на всем наступлении. Смерть была неизбежна, однако войско Бога войны приняло ее с достоинством, бок-о-бок с собратьями и верным оружием в руках.

– Тебя вновь обхитрили. В который раз, Совет?

– Я сбился со счета несколько лет назад. – Солон уже давно предлагал снять с Николаоса ответственность за северный фронт и всячески способствовал этому.

– Пора бы мне прислушаться к старику.

– В этот раз мы не сдадим позиции! – набрался храбрости Никола.