День седьмой. Вечер.

Съели половину пеммикана.

Лейгур порыскал по домишкам, собрал всякой всячины и соорудил силки для ловли мелкой дичи. Даже не знаю, он действительно надеется что либо поймать с их помощью?

День восьмой. Утро.

Видела Лейгура из окна прошедшей ночью. Он бродил недалеко от озера, что-то ворчал под нос на родном ему языке и пританцовывал, словно в некоем ритуале. Если таким образом он пытается приманить белочек и зайчат в растленные им силки, то я с радостью припущусь в танец вместе ним, только бы уже нормально поесть.

День восьмой. Полдень.

Утром Шаман и Лейгур ушли на охоту. Все давно поняли, что в поселке всем суждено задержаться, поэтому решили не терять времени даром. Погода ясная, снег почти растаял.

День восьмой. Вечер.

Пришли наши охотники, без добычи. Видно, танцы Лейгура не помогли. Да и силки пустые.

Снова отправляемся спать с пустыми желудками.

День девятый.

Вадиму Георгиевичу совсем худо. Он постоянно бормочет во сне, жар не спадает.

Ночью я слышала, как плакала Маша.

День десятый.

Писать будучи голодным с каждым днем все труднее. Мысли разбросаны, трудно собрать все в кучу.

Заметно потеплело, снега стало меньше. На этот раз на охоту вышел один только Шаман, но вернулся с пустыми руками. Говорит, это какое-то проклятие, не иначе.

Михаил Буров. Михаил Буров. Михаил Буров. Михаил Буров. Михаил Буров. Михаил Буров. Михаил Буров. Михаил Буров. Михаил Буров. Михаил Буров. Михаил Буров. Михаил Буров.

День двенадцатый.

Юдичев заговорил о том, что надо уходить и намекнул оставить Вадима Георгиевича, при этом сказав: «он не жилец». Маша как услышала это, так стала поливать его отборным матом, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на него с кулаками.

Как бы не хотелось это говорить, но Юдичев прав – надо уходить. Весна уже открыто ступает нам на пятки.

День тринадцатый.

На этот раз Матвей и Шаман ушли на охоту. Надеюсь, у них получится добыть что-нибудь. Умираю с голода.

Прохладный сквозняк коснулся лица, и Матвей очнулся. Он обнаружил себя валяющимся в грязи рядом с большой лужей. Лес впереди застилала коричневая пелена, мешающая разглядеть все вокруг. Тыльной стороной он протер глаза и увидел сосновую чащу, в глубине которой скрывался непроглядный мрак. Серые облака с редкими просветами солнечных лучей медленно плыли в сторону востока.

В метре от себя он заметил блочный лук и поясной колчан с рассыпанными стрелами. Увиденное сразу вернуло память: он бежал так быстро, что не заметил вязкую жижу под ногами, споткнулся и на минуту-другую потерял сознание. Такое случалось с ним уже однажды, когда он, будучи мальчишкой, был вынужден долгое время голодать во времена Адаптации. Вот и сейчас это не самое приятное чувство отозвалось в его теле спустя столько лет.

Он сделал глубокий вдох и с трудом попытался собраться с мыслями. И тут ему как обухом по голове ударило:

Шаман мертв!

Осознание этого пришло как будто бы только сейчас и у него открылось второе дыхание. Он поднял обращенный лук, быстро собрал стрелы в колчан и, поправив не менее запачканную винтовку на плече, что есть силы побежал к поселку, где укрылись остальные. Он оказался в сосновой чаще, но вдруг краем глаза уловил движение.

Мерзляки…

Хотел было потянуться к винтовке, но вовремя вспомнил о пустом магазине. Он взялся за пластиковое оперение стрелы и неожиданно увидел человека, подглядывающего за ним из-за дерева. Как следует приглядевшись, Матвей ахнул от удивления.

Это был Йован.

Его друг посматривал на него, держась бледной рукой за сосновый ствол. Пальцы барабанили по шершавой коре дерева. С виду оживший покойник словно бы что-то замышлял.