Тогда я даже и мысли допустить не могла, что он скоро умрет.

День второй. Вечер.

Шли около часа, пока на головы не обрушился предсказанный шаманом снегопад. К счастью на дороге нам повстречалась большущая фура, в ее кузове и укрылись. К сожалению, развести костер здесь нельзя, поэтому приходиться спасаться теплом остальных.

Матвей рассказал, что теперь прибегнуть к помощи его оборудования не получится – недостаточно ватт, поэтому остается лишь наблюдение за облаками.

Надеюсь, мерзляки до нас не доберутся.

День второй. Ночь.

Я хочу убить его. Хочу выкопать глаза этому мерзавцу, бросившему нас на произвол судьбы. Клянусь – я убью этого подонка, чего бы мне это ни стоило.

Он заплатит за Йована.

И в отличие от Раскольникова муки совести меня грызть не будут, напротив – я буду радоваться и пущусь в пляс.

День третий. Утро.

Буря закончилась, это хорошая новость. Плохая же – она оставила после себя громадные сугробы, завалившие всю дорогу. Посоветовались и приняли решение отправить Шамана и Лейгура на разведку, возможно они отыщут укрытие получше. К ним в компанию навязался Тихон, остро желающий быть полезным. Никто не возразил.

Вадиму Георгиевичу с виду хуже. Лицо совсем бледное.

День третий. Полдень.

Как оказалось, буквально в трех километрах от фуры, в которой мы провели ночь, находился крохотный поселок с причудливым названием Пряжа. Добрались мы до него без труда и укрылись в пятиэтажном доме на берегу озера. Прямо в одной из квартир развели костер и наконец как следует согрелись.

В поисках растопки для костра бродила по квартирам, посматривая как люди жили до Вторжения. Со мной в помощники увязался Тихон, все силился что-то спросить, да не решался – я видела, как он исподтишка поглядывает на меня и будто бы слово пытался выдавить изо рта. Уж не знаю, чего он там удумал.

Нашла зеркало, совсем старенькое, помутневшее. Долго смотрела в собственное отражение и пыталась понять: я ли это?

День третий. Вечер.

Запасы еды оказались куда беднее, чем все ожидали. Пеммикана ровно один куб, размером с толстую книгу на тысячу страниц. Хватит его на пару дней, и это не беря в расчет, что вкус у него просто отвратительный. Кажется, Юдичев хранил его не совсем так, как полагается, и он успел немного испортиться.

Шаман допустил мысль, что вероятно придется снова охотиться, иначе с пустыми желудками далеко мы не зайдем.

Ну хотя бы воды у нас предостаточно. По крайне мере пока.

День третий. Ночь.

Все проснулись от кашля Вадима Георгиевича. Он не может остановиться.

Юдичев не стеснялся в выражениях и ругался на чем свет стоит, после чего покинул квартиру и ушел в какую-то из соседних, где развел собственный костер. Мерзкий все же он тип. Чуя я, дров он еще наломает.

День четвертый. Утро.

Позавтракали. Каждому досталось по небольшому куску пеммикана и кружка кипятка. За последние полтора месяца это самый худой завтрак, кишки в узел сворачиваются.

Еще и глаза слипаются, никто из ребят толком не выспался. Вадим Георгиевич рассыпался в извинениях своим охрипшим голосом. С виду ему чуть лучше, может болезнь стала отступать?

Прямо сейчас собираем пожитки, готовимся идти дальше на север. Куда именно до сих пор никто не знает, лишь бы туда, где холоднее. Но что потом? Как мы выберемся с захваченных земель? По мне, так мы оттягиваем неизбежное, и все это понимают, только бояться произносить вслух. Весна уже наступила, в этом нет сомнений, и совсем скоро потеплеет даже в этом на первый взгляд холодном крае.

День пятый. Утро.

Вчера шли весь день, делая короткие привалы на полчаса-час. Думала сделать пару записей во время одной такой передышки, но рука не слушалась, дрожала. Да и мысль была только одна – лечь и надолго уснуть, какие уж тут записи. А ноги! Как же они ноют от боли, а ведь нам и сегодня предстоит идти и идти черт знает сколько и куда.