– Надо развести костер, – отозвалась Арина, и шарканье ее ботинок слабым эхом раздалось внутри помещения. – Тихон, поможешь? Надо найти сухое дерево, бумагу, все, что можно сжечь.

– Угу.

Матвей отдышался и, наконец, смог разглядеть место, где они очутились. Про церкви он не знал ничего, да и бывал всего в нескольких на территории Канады во время рейдов, и то католических. Но здешняя, несмотря на свою ветхость и неприятный запах древесной гнили, умудрилась странным образом вызвать необъяснимую симпатию.

Первое, что бросалось в глаза – это разнообразие икон, висевших вдоль стен. Большая их часть лежала на полу в осколках стекла. В противоположной стороне от входа находился небольшой помост с трибуной. Стульев и столов, как в тех же католических церквях, Матвей не отыскал; обстановка здесь была на порядок скромнее.

Маша принялась обхаживать отца, пытаясь как можно удобнее расположить его на полу. Йован медленно крутил головой, осматривая местами прохудившийся потолок, откуда поддувал небольшой сквозняк. Юдичев прижался к опорному столбу и, скрестив руки на груди, отчего-то цокал языком.

Тихон взял одну из упавших икон, посмотрел на изображенный на ней лик, а затем недолго думая бросил в общую кучу для будущего костра.

– Не делай этого, – сказала Маша и заботливо вытащила икону из кучи.

Парень вопросительно посмотрел на нее, почесал в затылке и покачал головой. Юдичев же услышав ее слова презрительно фыркнул.

– Интересно, где мы? – задался вопросом Матвей. – Вот бы карту…

– Я и без карты могу сказать, что мы в полной заднице, – заявил Максим, подойдя к разбитому окну. Он посмотрел наружу, откуда виднелась опушка леса и завал прогнивших досок, прежде бывшие не то сараем, не то небольшим складом. – Да и знай мы, куда идти, что с того толку? Передвигаемся со скоростью выброшенной на берег рыбы, еще и с мерзляками за спиной. – Он посмотрел на Матвея через плечо. – А весна уже пришла.

Собиратель заметил, как исландец слегка кивнул, будто бы подтверждая слова коллеги.

Разожгли костер и сдвинулись ближе к огню, согревая озябшие руки. Каждый съел кусочек пеммикана толщиной и размером с мизинец – вот и весь ужин. Остального хватит лишь на завтрак следующего дня, более еды у них не было.

Первое время молчали, говорить не было сил. Слышалось лишь урчания животов, сиплое дыхание и шмыганье носов. Все наблюдали за язычками пламени, каждый размышляя о своем.

У Матвея все мысли смешались в кучу из-за усталости. Сначала он все никак не мог выбросить из головы изуродованное лицо Шамана, умудрившегося еще какое-то время жить и даже говорить после того, что сотворил с ним потрошитель. Затем мысли о собирателе, ставшим на короткое время наставником, перекрыл образ Йована, увиденного в лесу. Без сомнений, это было галлюцинацией, но сколь же отчетливым, сколь живым он виделся ему тогда там. Сердце сжималось от боли.

С трудом прогнав лица покойников, он стал размышлять о настоящем: что делать? Как им быть? Куда идти? Направление в сторону севера виделось ему размытым, неопределенным. Куда это – на север? Как можно дальше вглубь Карелии? Или свернуть немного восточнее и добраться до берегов Карского моря? Помнится, отец рассказывал про эти края – там ему приходилось вести службу рядом с островом Новая Земля, – и он говорил, что температура там довольно суровая. Возможно, там у них будет шанс? Возможно… Только добраться пешком до тамошних земель казалось невозможным. Сотни и сотни километров непроходимого пути разделяли их от Карского моря, а весна, как верно подметил Юдичев, уже была близко.