– Да ты с ума сошел! – возразил Вадим, незаметно перейдя на «ты». – Сколько вас здесь, не больше сотни?

– Сто тридцать четыре.

– Это одна десятая от всех запасов нашей станции на эту зиму. Я не могу пойти на такое!

– В таком случае и я не могу решится на глупую и опасную авантюру, на которую вы хотите меня подписать, – небрежно выдал Матвей. – И, как по мне, это даже к лучшему.

– Хорошо, хорошо. – Прогрессист аж покраснел от злости. – Черт с тобой. Пятьдесят на пятьдесят.

– Сто процентов еды, – настаивал Матвей.

Краем глаза он заметил, как сидевшая позади Надя так и норовила выскочить вперед и вступить в диалог.

– Чтоб тебя… настырный восточник… – сквозь зубы процедил Вадим и вернулся к своим спутникам. Этим воспользовался Домкрат, слегка задел плечо своего босса и стал объяснять ему что-то на языке жестов, не меняя при этом злобного выражения лица.

Тем временем к Матвею подошла Арина и шепнула ему на ухо:

– Ты серьезно хочешь отправиться на захваченные земли? После случившегося?

– Нет, – спокойно ответил он. – Он все равно не согласится. А прежде чем они уедут, хочу их немного потрепать.

– Зачем?

На этот вопрос Матвей не мог ответить словами. Прямо сейчас им двигало чувство какого-то внезапно пробудившегося ребяческого азарта. Да и помучить этого напыщенного прогрессиста доставляло небольшую толику удовольствия.

– Восемьдесят процентов, – прозвенел голос Вадима в ушах Матвея. – Это мое последнее слово.

Надя от злости пнула старую металлическую корзину для мусора.

Признаться, Матвей не ожидал, что ставки возрастут настолько сильно. Услышанное предложение привело его в замешательство. По всем признакам дочь для этого прогрессиста была действительно важна, раз он готов настолько существенно урезать паек для своих соплеменников.

Ответ на предложение после недолгого раздумья стал совершенно очевидным:

– Я согласен.

Олег Викторович от такого заявления опешил, а Йован с Ариной обменялись удивленными взглядами.

– Мы выйдем на минуту. Сидите и не дергайтесь, – велел прогрессистам староста. Он взял под локоть Матвея и кивнул остальным, веля идти за ним.

Выйдя из лаборатории, они отошли от двери подальше, и староста, не стесняясь в выражениях, вспылил:

– Ты совсем дурак? Совсем уже не соображаешь?

– Я не вижу иного выхода, как нам пережить эту зиму, Олег Викторович, – выдохнул Матвей.

– Ну уж точно не идти на сделку с треклятым прогрессистом, еще и, мать его, с Зотовым! – Голос его сделался мрачным и злобным. – Тебе что, напомнить, как его братец кинул тебя, меня, твоего отца и остальных? Думаешь, этот другой? Поверь мне, и у этого рыльце в пушку!

– Да знаю я, знаю, Олег Викторович! – едва сдерживаясь от крика, ответил Матвей. – Но, дорогой мой, поймите, это хоть что-то… Хоть какое-то действие, а не очередное бессмысленное собрание, которое ни к чему не приводит.

– Он прав, Олег Викторович, – вступилась за Матвея Арина, выйдя вперед. – Все эти собрания не что иное, как переливание из пустого в порожнее, простое уклонение от неизбежного. – Она выдохнула, собираясь с силами, чтобы сказать следующее и обратилась ко всем, а не только к старосте: – И не знаю, как вы, а я верю этому Вадиму. Он выглядит крайне отчаянным.

– Еще одна… тьфу ты! – буркнул староста. – Поколение…

– А я не верю ни одному из них, – тихо произнес Йован.

– Ну слава богу, среди нас я хоть не единственный здравомыслящий восточник, – выдохнул староста.

– Но вынужден признать, – продолжал здоровяк, – всяко лучше испытать удачу, нежели сидеть и ждать голодной смерти. И, хочешь не хочешь, Матюш. – Он положил ему руку на плечо. – Но, если ты действительно собираешься отправиться в это опасное путешествие, я отправлюсь с тобой. Не хочу оставлять тебя наедине с этой шайкой прогрессистов.