Конечно, восточникам повезло с их Родничком, который давал им не только очищенную, но и древнейшую воду Земли. В теории продать такую воду соседним станциям было возможно, однако это могло лишить работы сотни людей, а человек без достаточного количества ватт, тепла и горячей еды может стать проблемой для руководства станции, если решит добыть необходимое, забрав чью-то жизнь. Старосты понимали это и покупали воду у восточников только в случае крайней нужды, которая, похоже, не возникнет в этом году.

Полшестого Олег Викторович сообщил об окончании собрания и тут же объявил о повторной встрече через несколько дней, пообещав подумать над всеми предложениями как следует.

– Жаль только, думать здесь не о чем, – с огорчением объяснил староста, когда он и Матвей остались наедине. – Это я так, людей успокоить, чтоб надежда у них была. А так попали мы по самое не хочу. – Он сел на свободный стул и задумчиво почесал голову. – Неужели и впрямь к макмердовцам придется идти и просить в долг?

– Ты же этого не хотел.

– И не хочу, – ответил он сразу же, – да только вот иного пути не вижу, как эту зиму пережить. Вот же черти его побрали, пожар этот! Ладно… подумаем еще. Есть у нас время.

Вечером Матвей, как и обещал, отправился к Арине. Ее жилой блок стоял в северной части станции, соединяясь со старым зимовочным комплексом и остальными жилыми блоками общим коридором. Внезапно оказавшийся в этой веренице коридоров новичок мог бы с легкостью там заплутать.

Поскольку Матвей жил в противоположной, южной части Востока, ему понадобилось пройтись около трехсот метров по улице. В летний период времени холод снаружи был терпим, если одеваться как надо, но вот зимой, когда температура опускалась до минус шестидесяти и ниже, модуль разрешалось покидать только в случае крайней необходимости и отсутствия бури. Правда, если и решишься на такое, пеняй на себя…

Проходя мимо медблока южного комплекса, Матвею вспомнился случай, как три года назад во время очередной зимовки в одно утро не досчитались они одного юноши, звали его Тимуром. Ему было тринадцать лет, везде лез на рожон, любил себя показать, одним словом – суетной. Всю станцию на уши поставил своими поисками. Связались с остальными комплексами: северным, восточным, западным – нет у них Тимура (на зиму все они обыкновенно делились на четыре части и поддерживали связь только по рации, дабы лишний раз не выходить наружу).

На следующий день двое ребят, одногодок Тимура, со слезами на глазах признались, что тот поспорил с ними на тысячу ватт, что дойдет до западных блоков в разразившуюся в ту ночь пургу. Здесь-то все стало и понятно. Поиски немедленно прекратили.

Тимура нашли только через четыре месяца, когда наступило лето. Его окоченевший труп лежал у медблока южного комплекса. Парень, собственно, не то что до западных блоков не дошел, он и территорию родного-то не покинул.

Казалось бы горе, да вот только дурака хоть и было жалко, да не сильно. Тысячу раз ему говорили… Зато смерть Тимура остальной молодежи преподала наглядный урок, а Олег Викторович с тех пор ввел строгое правило: покидать станцию только с разрешения назначенного на зимовку старшим по комплексу.

Погрузившись в мысли, Матвей и не заметил, как оказался возле главного входа в северную сеть модулей, стоящих на прочных сваях. Он поднялся по лестнице, открыл тяжелую, воздухонепроницаемую дверь и зашагал по коридору.

«Кишку», как часто называли соединяющий жилые блоки коридор, в целях экономии не отапливали, полагаясь только на композитный материал, которым были обшитые внутренние стенки. Лет тридцать назад они, возможно, и грели как надо, но с каждым годом делали это все хуже. От постоянного холода спасало только радиаторное отопление.