Утреннюю тишину вновь разразил гудок одного из кораблей, который отправился к заливу.

– Ну, не будем задерживаться, идём – сказал Эрик.

Втроём они последовали к кораблю.

– Я предлагаю нам спуститься в каюту к остальным, послушаем ещё истории про выживших с Антарктиды. Мне очень интересно узнать, как вы умудрились выживать первые годы в столь ужасном холоде.

Матвей тихо выдохнул, не желая выказать ярлу свою усталость.

А чёрт с ним, будет ему рассказ, подумал про себя Матвей.

***

Пирамида встретила их усталыми криками местных жителей, стоявших на причале. Крепкие мужчины суетились рядом с кнехтами, готовясь принять швартовы; женщины и детьми стояли в отдалении, наблюдая за приходом десяти кораблей. По прикидкам Матвея, здесь находилось не более сотни человек, как и говорил Лейгур.

Ярл Эрик встал рядом с наблюдающим за происходящим Матвеем и объявил:

– Добро пожаловать в Пирамиду, в прошлом шахтёрский посёлок, который за пару десятков лет до Вторжения превратился в очередное направление для туристов.

– Как и все города Шпицбергена, насколько я понимаю, – добавил от себя Лейгур.

Одного лишь поворота головы было достаточно, чтобы охватить взглядом весь посёлок от края до края. В отличии от зданий Лонгйира здешние выглядели в разы прочнее и представляли из себя растянутые в ширь дома от трёх до пяти этажей. Все они стояли на склоне, удерживаемые на земле прочными сваями из бетона. А чуть выше на холме стояли столбы ветрогенераторов, всего три штуки.

– Первый вышел из строя ещё в прошлом году, – ответил Эрик, поймав обращённый к ветрякам взгляд Матвея, – второй за три недели до вашего прибытия. Мы ещё тогда хотели переправить всех к нам, но лёд в заливе был ещё слишком толстым чтобы корабли смогли пройти через него. Но слава Богу последний ветряк вышел из строя на днях, а не месяц назад, иначе местным пришлось бы совсем худо.

Матвей хотел было поинтересоваться, почему нельзя было организовать эвакуацию по земле, но местный ландшафт всё объяснил наглядно, стоило лишь приглядеться. Посёлок со всех сторон окружали высокие холмы с крутыми спусками, а единственная дорога шла в сторону севера, в глубь острова.

Пирамидные, как называл их Эрик, стали живо обмениваться приветствиями с сошедшими на причал спасителями из Лонгйира, пожимая им руки. Говорили, разумеется, на скандинавских языках, отчего Матвей почувствовал себя ещё большим чужаком среди всей этой толпы.

Эрик размял плечи и резко выдохнул.

– Ну, не будем задерживаться. Дел ещё невпроворот.

Неожиданно в отдалении послышался женский крик, и приветствия в толпе смолкли. Из посёлка к ним навстречу бежала женщина и махала рукой, привлекая внимание. Её сшитая из лоскутов кожи куртка болталась на худых плечах, а неприкрытые шапкой карие волосы трепыхались на ветру. Едва заметившие женщину мужчины бросились к ней навстречу.

– Что происходит? – обратился Матвей к ярлу, но тот уже спустился вниз и бежал к толпе, собравшейся вокруг женщины.

Матвей и Лейгур переглянулись, а после быстрым шагом последовали за ярлом.

Взволнованные суетой крачки недовольно застрекотали над головами сотни выживших. Их присутствие отчего-то ещё больше нагоняло страху.

Протиснувшись через кольцо людей, Матвей ближе разглядел ту самую женщину, находившуюся на грани истерики. Сквозь душащее её горло рыдание она едва выговаривала слова и всё указывала на холмы. Держащий её за локти Эрик громко и чётко, судя по интонации, требовал от неё ответа. Незнание языка вызвало в Матвее столь невыносимое ему чувство беспомощности.

Вдруг один за другим из толпы стали отделяться мужчины и бежать в сторону указанного холма, будто от этого зависела их жизнь. Матвею так и хотелось закричать: какого чёрта здесь происходит? А потом в голову ударила страшная мысль: неужто мерзляки?