Женщина пристально посмотрела на меня, видимо, что-то обдумывая, и сказала:

– Когда умер наш отец, мы продали свой дом в Хорватии. У Милоша друзья в Скриквенице. Это недалеко от Рьеки, на берегу моря. Если он действительно уехал в Хорватию, то может находиться только там. Точного адреса я не знаю. Он мне, как уехал, тоже не звонил. О нём можно ещё спросить в деревне П. Там у нас жил дядя. Он умер лет пять назад. Детей у него не было, поэтому он переписал дом на меня и Милоша. Дома уже нет. Развалился. А земля принадлежит нам. Я знаю, что у брата в последнее время были проблемы с какими-то долгами. Он хотел продать этот участок в деревне, и расчитаться с долгами. Это всё, что я могу вам сказать.

Я понял, что большего здесь узнать мы не сможем, и встал с дивана. У выхода из квартиры женщина придержала меня за рукав.

– На прошлой неделе меня остановили на улице два югослава. Они тоже спрашивали, где Милош. Оба из этих типов, как в кино показывают. В тёмных очках, прилизанные причёски, в чёрных костюмах и наглыми мордами. Я им сказала, что Милош от своей фирмы где-то в командировке. Милош обычно звонит, если он в командировке или у кого-нибудь из друзей остаётся. А в этот раз подозрительно долго молчит. На него это не похоже. Эти двое сказали, что ещё раз придут. Я не знаю, что Милош натворил, но так просто он никогда не исчезал. Я всегда знала, куда он уезжает. А сейчас что-то непонятно. Я боюсь.

Она держала мою руку и с какой-то надеждой смотрела на меня, ожидая от меня реакции. Но я не знал, что ей ответить и сказал:

– Досвидания. Если мы что-нибудь узнаем, сразу сообщим вам.

На улице Роберт грубо заматерился.

– Нужно каждому мне намазывать на хлеб, что моя дочь наркоманка?!

Он остановился, опёрся рукой на выступ дома, другой рукой закрыл лицо и, подрагивая плечами, простоял пару минут.

Время быстро катилось к вечеру, и мне нужно было решать: то ли я еду домой, то ли я остаюсь и продолжаю копать дальше. Но где копать и как копать, признаюсь, не знал.

У Роберта дома я позвонил сначала жене и сказал, что останусь здесь ночевать. После этого позвонил своему шефу на работу. Он был на месте. Я попросил его дать мне ещё один день отгула.

Оставив Роберта дома, я снова поехал в полицию. Прежнего полицейского не было и мне пришлось долго ждать, пока не нашёлся кто-нибудь, кто мог бы ответить на мои вопросы. В этот раз меня принял молодой полицейский.

– Герд Киплинг, – вежливо представился он.

Он со вниманием выслушал меня, нашёл тонкую папочку с заявлением о пропаже девушки и копией открытки от неё. Я показал ему фотографию Милоша и рассказал о разговоре с его сестрой.

– Я могу послать факс в Рьеку и попросить разыскать Милоша. Это всё, что можно для вас сейчас сделать.

Полицейский минут пять что-то искал в компьютере и сказал:

– На него у нас ничего нет. Подождём, что ответят из Хорватии.

С этим полицейским было приятно разговаривать. Он был моего возраста, не торопился закончить разговор, внимательно, не перебивая, слушал. В конце разговора мы обменялись впечатлениями о последнем матче сборной Германии по футболу, о растущих ценах на бензин, о последней марке Фолксвагена и о многом другом, что было несущественно и о чём после разговора, как правило, сразу забываешь. Он дал мне свой служебный номер телефона и предложил звонить, если будут вопросы.

Когда я вышел из полицейского здания, было уже пять часов. Наступил час пик. По дорогам сплошным потоком неслись машины. Уставшие от дневной суеты и тяжёлой работы водители тупо смотрели вперёд, механически фиксируя цвет светофора, тормозные огни и мигание поворотных фонарей. Лица их были угрюмы и сосредоточены и похожи они были больше на роботов. Выхлопные газы проникали в легкие, вытравливая оттуда последние остатки кислорода. Мне хотелось вырваться из тисков этого вечного двигателя и я, вписавшись в нескончаемый поток машин, поехал на выезд из города. Проехав бесцельно почти десять километров, я свернул на незнакомую просёлочную дорогу и снова ехал до тех пор, пока не оказался на краю леса. Здесь стояли полусгнившая скамейка и стол. Напротив леса простиралось поле, и по нему шёл трактор с навешенной косилкой. Тракторист подпрыгивал на сиденье, трава ровно ложилась за косилкой, и стая воробьев торопились выловить из травы потревоженных насекомых. Воздух был чист, и мне хотелось вдыхать его бесконечно. Очистив от мусора скамейку, я присел на неё. Из леса тянуло прохладой. За полем начинался другой лесок, и солнце в той стороне уже касалось своим нижним рандом верхушек высоких сосен. Щебетанье птиц, приглушенное урчание тракторного мотора, тепло солнечных лучей, запах прелых листьев из леса смешанный с запахом скошенной травы, приносило успокоение. Забылся шумный город, ушли тревожные мысли, мозг лениво работал, ни на чём конкретно не останавливаясь, и я, по-видимому, впал в дремоту.