На базаре было, как всегда, шумно и многолюдно. Но сегодня мне здесь было неинтересно. Я потолкался с полчаса у прилавков и пошёл домой. На душе у меня было неспокойно. Тревога, как заноза, сидела внутри меня, перерастая временами в страх. Я знал: рано или поздно, в милиции узнают, кто был третьим в машине, и тогда мне нужно будет сказать, кто стрелял в этих двоих. Мало кто поверит мне, что я был без сознания и ничего не видел. После драки с чеченцем, после моих угроз в его адрес, я действительно могу оказаться единственным, на кого можно списать эти два трупа.

Целый день я не выходил на улицу. Читал, смотрел телевизор. За обедом и ужином я молчал и был невнимателен, когда Алия меня о чём-нибудь спрашивала. Она вопросительно смотрела на меня и выглядела растерянно. Жора приехал опять поздно. Я с надеждой ждал в своей комнате, когда он поднимется ко мне. Но он не торопился. Весь напрягшись, я прислушивался к доносившимся снизу голосам, но о чём говорила Алия с Жорой, разобрать не мог. Наконец, голоса стихли и послышались шаги по лестнице. Я взял книгу в руки и сделал вид, что читаю. Жора открыл дверь и вошёл в мою комнату. Он был непривычно мрачен. Чувствовалось, как маленькая трещинка в наших отношениях превращается в широкую щель.

– Нам надо поговорить.

Он взял стул и сел напротив меня.

– Меня от расследования отстранили. Завтра приедет оперативная группа из области. Они, конечно же, в первую очередь, начнут проверять версию твоей причастности к убийству. А если ещё анализ крови покажет, что ты был в машине, то хорошего ждать нечего.

– Что мне делать, Жора?

– Меня больше всего беспокоит, что если они за тебя по-настоящему возьмутся, ты сдашь им меня.

– Ты что, Жора?! Мы же друзья! Никогда в жизни!

– Не надо, не клянись. Я видел, как спасая свою шкуру, люди родного брата или отца продавали.

– Может быть, мне уехать?

– Это был бы самый лучший выход. Подписку о невыезде ты не давал?

– Нет.

– Ехать тебе надо сейчас, сразу. Возьмёшь любой самолёт, который летит на запад. В крайнем случае, бери билет до Москвы. Завтра утром тебя здесь, на юге, не должно быть. Деньги у тебя есть?

– Да.

– Возьми «Жигули». Оставишь машину на стоянке в аэропорту. Ключь забросишь в бардачок и захлопнешь дверь. У меня есть второй. Собирайся в темпе.

Он вышел из комнаты. Я начал складывать вещи в чемодан. Пришла Алия. Глаза её были заплаканы.

– Что случилось? Почему ты должен раньше времени, да ещё ночью, уезжать? Что вы от меня скрываете?

– Я ничего не могу тебе сказать.

Мне, действительно, нечего было сказать. Не мог же я ей сказать, что её муж убил двух людей, что виной всему этому был я, и что если не уеду, то кто-то из нас может оказаться за решёткой.

Алия села на стул и наблюдала, как я складываю вещи.

– Это из-за женщины? – спросила она.

– Алия, не спрашивай, прошу тебя. Женщина здесь совершенно ни при чём.

– Неужели нельзя дождаться утра? Бежишь, как какой-то преступник.

Если бы она знала, как близки к истине были её слова.

– Я должен ехать, Алия. Спасибо тебе за всё.

– Ты не представляешь, как мне тяжело. Что-то происходит в моём доме, а что именно, понять не могу. Что за секреты у тебя и у Жоры?

– Спроси Жору. Я уеду, и всё встанет на свои места. Во всём, что сейчас происходит, виноват только я.

С последними словами я захлопнул крышку чемодана. Меня душила обида и в то же время росло раздражение.

– Подожди, я поставлю чай. Поешь на дорогу.

– Не беспокойся. Если проголодаюсь, поем в аэропорту.

Она встала со стула и вышла из комнаты. Я видел, как по её щекам текли слёзы. Ей, конечно же, было обидно. Она была по-настоящему рада моему приезду, а в эту ночь я бегу от них, как из дома прокажённых. Простит ли она меня когда-нибудь?!