И старушки достали свои целлофановые пакетики тоже.

– Это вам, Яночка, это тебе, Эллочка. Это мне, это вам, мне, Эллочке… – тихо бубнила себе под нос Калерия Евстафьевна и поровну делила хлеб, оставшийся после ужина на столе.

Яна улыбнулась: «Бедные вы девочки, сколько лет прошло, а хлеб – дороже золота!»

После ужина Яна направилась в здание водолечебницы. Плавать не хотелось. Все мысли были только о Шерхане. «Ладно, – сказала себе Яна, – тридцать минут в бассейне, и все – я в летнем домике». Когда Яна вошла в женскую раздевалку, там переодевалась всего одна купальщица. В такое время, знала Яна, купаются только те, кто оплачивает дополнительные процедуры. Ни детей, ни беременных, ни стариков. Тишина. Яна повесила свой тряпичный рюкзак на вешалку, в котором лежали еще теплые тефтели, и принялась стыдливо раздеваться. Женщина была уже в купальнике. Стоя перед зеркалом, она заталкивала копну каштановых волос в шапочку. Шапочка не налезала и женщина начала сердиться. Яна осмотрела ее. Невысокая, среднего телосложения, внешне похожа на красивую китаянку. Пальцы в золотых кольцах, на груди толстая цепь с массивной золотой иконкой. Дорогой купальник и странная шапочка для бассейна в каких-то глупых объемных цветочках. Яна взглянула на дверь, ведущую из раздевалки в бассейн. На ней был приклеен белый листочек с предупреждением: «Вход в бассейн женщинам запрещен при отсутствии шапочки!»

– Ой! – вскрикнула Яна и схватилась за щеки.

– Что «ой»? – обернулась женщина-китаянка.

– Она русская! – подумала Яна.

– Так, что «ой»? – настаивала женщина.

– Да у меня шапочки нет!

– Не беда! – улыбнулась женщина. – У меня запасная есть. Брала специально для другого купального костюма. Держите!

И женщина, нырнув ухоженной рукой с дорогим маникюром в сумочку, протянула Яне свою запасную шапочку. Она была такая же глупая, как и та, что водружалась на голове женщины – в каких-то нелепых стразиках. Яна благодарно приняла шапочку и натянула ее на свои светлые волосы.

– А вам идет! – сказала женщина. – Будем знакомы! Меня Марина зовут. А вас?

– Яна Альбертовна!

– Ну, к чему так официально? – расхохоталась женщина. – Мне хочется называть вас Янкой!

«Янка, так Янка, – подумала Яна, – в моем положении, когда на голове чужая шапочка выбирать не приходится».

Марина еще плавала, когда Яна вылезла из бассейна.

– Вы уже уходите? – надула губы женщина.

– Да, мне пора! Дела, знаете ли… Шапочку я в раздевалке оставлю!

– Дарю! – широко улыбнулась женщина, сделав такой вид, словно она одарила Яну бриллиантами.

– Спасибо, – решила не возражать Яна, лишь бы быстрее вернуться в свой домик.

Уходя, она обернулась и увидела, как Марина, закрыв глаза от удовольствия, совершает в воде какие-то немыслимые кувырки.

Шерхи бросился Яне в ноги. Его глаза влажно блестели.

– Дружочек мой, бедненький, – приговаривала Яна и гладила широкий лоб своего пса, – миленький, заждался! Ну, ничего, сейчас будем ужинать!

Яна прошла на кухню и распахнула белоснежный холодильник. В нем лежали пять сосисок, кусок хорошего сыра с голубой плесенью и ветчина. Все это Яна купила еще вчера в местном магазинчике на территории санатория. Цены в нем, конечно, были космические, зато продукты свежайшие. И еще Яна приобрела целый килограмм мягкой ароматной халвы, которую ей завернули в промасленную бумагу. Яна сразу вспомнила свое детство, когда бабушка водила ее в деревенский продуктовый магазин и покупала вот точно такую развесную халву, завернутую в точно такую же промасленную коричневую бумагу.

Шерхи сидел рядом с Яной, трогательно прижимаясь всем своим телом к ее острой коленке. Шерхан не настолько сильно хотел есть, как могло показаться Яне. Он просто не любил оставаться один, особенно, когда его хозяйка скрывалась в неизвестном направлении. Едва Яна вошла в их летний домик, как мир Шерхи запылал всеми оттенками желтого, и преданное сердце наполнилось нежной любовью.