– Кореец что ли? – старушка прищурилась, пытаясь углядеть в его славянских чертах лица корейские корни. – Буддист что ли?

– Не знаю…

– Приходи, когда узнаешь, – старушка отпустила его куртку и потянула дверь, заставляя Наиля спешно убирать свою ногу и все остальное из гостеприимной квартиры.

– До свидания, сударыня.

– Молод ты, голубчик, меня на свидания зазывать, – хохотнули за дверью.

Наиль пожал плечами, запомнил номер квартиры (318) и вышел на улицу. Принюхался к варенью. Сделав привычный жест всех жителей Пустоши, отгоняя злых духов (и магически проверяя на яды) провел пальцем по ободку вазочки, прошептав скороговорку. Варенье пахло аппетитно, отправлено не было, злых духов тоже не нашлось, и он лизнул краешек и прислушался: чернично-смородиновое с незнакомой горчинкой. Жимолость? Волчья ягода? Он лизнул еще, и, раздумывая о разных вещах, прогулочным шагом направился домой.

Почему квартира номер 318? Откуда такие цифры в обычном трехэтажном четырехподъездном доме? Что за ягоды в варенье? Кто эта старушка и зачем зазывала на чай? Соблазнить? Отравить? Усыпить? Или намекнуть одному молодому магу, что она пусть и девяностолетняя старушка, но умирать не желает, даже после смерти. А желает жить призраком в свое удовольствие. И коли, добрый молодец, встретит ее на своем пути, то пусть идет мимо. Так? Очень может быть.

Еще он думал о религии и верованиях. Кто-то считал, что после смерти будет еще жизнь. Кто-то, наоборот, цеплялся за жизнь здесь, потому что там, после смерти, ничего нет.

Также думал о том, что встретил еще одного человека, который видит и разговаривает с призраками. Странная старушка, так то. Сначала графиня пишет анонимки на него с Петровичем, дескать, трупы бросает, а потом потчует чаем и вареньем. (Забавно, а ведь графиня оправдывалась, что анонимки не пишет. Кто тогда?) И хоть получается, есть с кем обсудить проблемы призраков, но закавыка в том, что подходы у них разные. Наиль пытался помочь всем, а старушка агитирует не лезть в чужую жизнь и нежизнь.

* * *

Петрович встретил с несердитым упреком:

– Чего трубку не берешь?

– Задумался, – ответил Наиль, кладя пустую вазочку из-под варенья на обувную тумбу и доставая телефон. Пропущенных звонков нет, только сообщение «Вы как?».

– Вы как? – спросил Петрович еще раз и крепко обнял ученика, хлопая по спине. Радость от рождения дракона бурлила в нем, но не находила выход для приличных жестов. Приходилось сдерживаться.

Наиль прислушался к себе с улыбкой беременной Моны Лизы.

– Мы хорошо. Спим.

– Даже секс с капитаном не разбудил? – удивился Петрович, отодвигаясь на расстояние вытянутых рук, удерживая их на плечах ученика.

– Не-а. Перевернулся на другой бок и дрыхнет дальше. – Улыбнулся Наиль, вспоминая, что в секс-забеге с Нарьяной он делал секундные остановки, маскируя их поцелуями, чтобы понять нормально дракону сейчас или он запросится наружу? Одновременно пытался представить реакцию Нарьяны, если вдруг она обнаружит рядом дракона – милого и пушистого, но незваного. Она завизжит? Будет стрелять? Упадет в обморок? Кха. Кхе. А ведь получается у них этакий секс втроем…

Эта мысль бодрила чуть сильнее, чем секс в лифте. Публичный секс, когда любой прохожий мог увидеть их в общественном месте в столь неприличном виде. Помнится, тот случай в лифте со Снежаной быстро закончился. Девушка пожаловалась, что в лифте воняет и они переместились на крышу. Это было по ощущениям гораздо интереснее, бурлящее… Пока не прилетели голуби. Наиль очень быстро свернул представления для птиц-вуайеристов – их желтый пристальный взгляд и курлыкающие вопросы «Что здесь? Где хлеб?» очень плохо сказались на потенции. Позже выяснилось, что и куртка была изгажена птичьими экскрементами. Снежана смеялась «К счастью!», вспоминая примету про птичий помёт и финансовый успех, а Наиль не соглашался «Эта примета не так работает».