Блымкнуло входящее сообщение и Нарьяна нахмурилась. Как всегда работа мешает личной жизни.

«Я подъехал» – сообщил Петров-старший кратко.

И что? Зачем? Наверное, договарился с учеником, чтобы забрать его. Странно, но Илька вел себя так, будто собирался остаться на ночь.

Она еще погладила волосы любовника, думая о том, что не хочет будить Наиля и разрывать эти теплые объятия.

«Надо» – потребовал Петров новым сообщением, будто подслушал ее мысли.

Она вздохнула и сказала:

– Петров подъехал.

– Олежа? – растеряно спросил Наиль, приподнимая голову. – Как?

– Максим Петрович подъехал, – уточнила она, хмуро отлавливая ревнивый укол в сердце. Каждый день выясняется, что блондин не один, что вокруг его друзья, то Грек, то Олежа… Друзья это хорошо, но ей эгоистично хотелось, чтобы Наиль думал только о ней.

– Петрович? Зачем? – сонно спросил Наиль, потирая ладонью лицо.

Нарьяна лишь пожала плечами, с беспокойством замечая, что молодой любовник сейчас слишком вялый, рассеянный и потерянный. Совсем не тот жизнерадостный энерджайзер, каким был весь вечер. Сейчас Илька выглядел так, будто у него села батарейка, будто он снял маску жизнерадостного и довольного жизнью Дон Жуана.

Она положила ладонь на его лоб. Нет, не показалось. Горячий.

– Как ты себя чувствуешь?

Наиль поморщился, потер грудь в районе солнечного сплетения, медленно поднялся, пошатнулся.

– Я пойду…

– Тебе плохо? – беспокойно спросила Нарьяна, наблюдая как блондин вяло и неловко одевается. Джинсы с незастегнутым ремнем, футболка задом наперед, носки забыл, сразу в кроссовки, натянул один рукав куртки и потянулся к замку двери, крутя не в ту сторону.

– Тебя проводить? – она подошла к нему, накрыла его беспокойные пальцы, останавливая нервное щелканье замком туда-сюда.

– Нет. Я сам. Я в порядке, – ответил он, избегая взгляда.

Другой ладонью она поймала его лицо, взяв пальцами за подбородок, и повернула к себе. Илька выглядел хреново: глубокие тени под глазами, заострившиеся скулы, бисеринки пота на лбу, взгляд в сторону.

– Посмотри на меня, – приказала Нарьяна. Если и зрачки глаз расширены… впору вызывать наркологов. Неужели Илька наркоман? Как хреново-то…

Но он посмотрел на нее твердым взглядом, тусклым, но не рассредоточенным.

– Прости, мне надо идти.

– Ты наркоман? – в лоб спросила она, поражаясь цвету его глаз. Вместо теплых зелено-серых – серо-голубые, бледные, как пасмурное небо Питера.

– Нет, – твердо сказал он.

– На учете у психотерапевта? – она выдвинула еще гипотезу.

– Нет. – Такой же твердый и правдивый ответ.

Ей очень хотелось надавить и вытащить всю правду. Сейчас он был слишком слаб, чтобы сопротивляться. Слаб не физически, а эмоционально…. Она могла получить ответы… Выдавить, давить… Получится насилие над личностью… Илька ей этого не простит.

Она отступилась.

– Завтра придешь?

– Нет… – слабо ответил он, капля пота скатилась по виску, очертила скулу и подбородок.

– В воскресенье?

– Попробую… Не обещаю…

Она жарко прижалась к его губам, но на поцелуй он не ответил. И тогда она отстранилась, отпустила его, сама щелкнула замком и открыла дверь.

Он неловко, споткнувшись, покинув ее гостеприимный дом. Молча, не попрощавшись. Как пьяный пересек лестничную площадку быстрыми и неверными шагами, шоркнул по стене плечом, хватаясь за перила.

Она прислушивалась с неровным шагам, ожидая звук падения тела, но дождалась только хлопок подъездной двери. Прикусив губу, она тихо закрыла дверь, прошла к окну и наблюдала, как Наиль садится в машину.

Ей было очень обидно, что любовник не сказал «до встречи», не извинился за поспешное бегство, и главное, что не ответил на поцелуй. Она решила, что на этом их отношения закончились.