У меня сложился ритуал. Я приезжал из столицы ранним утром на вокзал, шел по Невскому почти до Исаакиевского собора, заходил в одну и ту же кофейню и до девяти ноль-ноль наслаждался завтраком и местной прессой.

Так и в этот раз я сел за свободный столик в дальнем углу, заказал кофе и местную выпечку. Газеты и журналы свободно лежат на столах, есть чем себя занять. Сижу, читаю. В какой-то момент в зал входит молодая девушка – короткое драповое пальто. Высокие ботинки в армейском стиле. Смешная вязанная шапочка с рожками. Лица почти не видно, оно закутано в складки пышного шарфа, и только большие глаза торопливо осматривают зал.

Девушка прошла к моему с толику и присела на край большого дивана. Я заметил, что она выбрала такое место, где ее не было бы видно в окно, словно она от кого-то пряталась. Она сидела как воробей на самом краю общего дивана, сплетя пальцы рук. Глаза бесцельно уставились на гладь пустого стола. Складки шарфа постепенно сползали вниз, открывая красивое лицо. Весь ее облик был в стиле современных подростков, и я совершенно не удивился, увидев на лице несколько пирсинговых побрякушек.

Прошло уже минут десять, а девушка сидела совершенно бездвижно.

Не отрываясь от газеты, я вдруг понял, что уже не читаю напечатанные там слова. Я уже читаю эту девушку. Кто она. Зачем она здесь так рано. Почему так задумчива. В общем, мне многое было уже понятно с первого взгляда. Ее тонкие покрасневшие кисти рук без перчаток явно страдали от недавнего уличного холода.

– Кофе будешь? – не поднимая головы, я произнес эти слова не громко, но достаточно, чтобы она меня услышала.

– Буду, – примерно в такой же тональности ответила девушка.

Я поднял вверх руку с вытянутым указательным пальцем, и для бармена громко произнес:

– Один большой капучино, пожалуйста!

На некоторое время повисла тишина. Я машинально перелистывал газету, совершенно не вникая в смысл статей. Через несколько минут долговязый парень принес большую чашку кофе с высокой молочной пенкой. Кивком головы я указал на девушку.

Увидев перед собой горячий ароматный напиток, девушка протянула замерзшие руки, и вероятно боясь обжечься, аккуратно обняла ладонями чашку. Тепло нагретого фарфора передавалось ее рукам, оставалось пустить это тепло в себя – выпив горячего. Но девушка все также продолжала смотреть в пустоту стола.

– Обиделась?

– Да.

– Парень?

– Да.

– На что обиделась?

Девушка молчала. Может она думала, что ответить. Может, пустота так завладела ее разумом, что не находилось слов на ответ. Я не требовал ответа. Мне просто было интересно наблюдать за ней. Через минуту она поднесла чашку к губам и сделала первый осторожный глоток. Видимо это немного разбудило ее, и мозг стал выдавать скудные фразы.

– Достал… Он никогда не думает обо мне… Кто угодно. Мама, отец… брат… бабушка… куратор, инструктор по вождению. А на меня ему наплевать!

Я не впервые слышу подобное. Я улыбнулся невидимой улыбкой Чеширского кота, но решил продолжить тему и попробовать ее развить.

– Получается, что он плохой?

Моя собеседница чуть вздрогнула. Вопрос заставил ее подумать, выключив эмоции.

– Нет же, он не плохой. Он невнимательный. Никогда на знает, что нужно и как. Задолбал.

– Хочешь, чтобы он был медиумом? Все знал наперед и за других?

Девушка впервые посмотрела на меня. Ее глаза чуть округлились в удивлении.

– Нее. Ну не до такой же степени. Я сказала, что он просто не внимательный, не заботливый.

– Хорошо. А на сколько ты хочешь, чтобы он был заботлив?

– Это как? – девушка еще больше повернулась в мою сторону. Ее явно заинтересовал наш диалог.