Этот рев перерождал душу, вытеснял из нее все лишнее. Точнее, вообще все. И оставлял пустоту внутри, такую же оглушительную, как музыка снаружи. Сегодня это было необходимо. Чтобы даже воспоминаний не осталось о том, чужом, человеке в казино, который этой ночью смотрел на него в зеркале. Чтобы пальцы перестали ощущать теплую шершавость купюры, выуженную Мадлен из декольте. Купюру, до которой он даже не дотронулся.

«Марсы» всегда помогали. Лекарство от душевного похмелья.

Ян уменьшил звук и пошел в ванную. О том, что в соседней комнате поселилась квартирантка, он вспомнил только в коридоре, когда едва не смел ее с дороги. Похоже, едва знакомый обнаженный мужчина не был частью ее обычного утра.

– Простите… – пролепетала она и скрылась в своей комнате.

Бедняжка. У девушки, которую смущает даже общение на «ты», день явно не задался. Впрочем, жалость быстро сменило раздражение. Деньги за аренду комнаты уже сыграли свою роль, а пугливая незнакомка задержится у него на четыре недели. Хотя… Еще пара таких столкновений в коридоре – и она сбежит сама.

Холодный душ, большая чашка кофе – и на улицу. Дневное веселье отличается от ночного, но и в нем есть своя прелесть.

*  *  *

Катя села у окна. В том, как трамвай, постукивая, покачиваясь, скользил по рельсам, было что-то ненастоящее, что-то из детства, из сказок. Толпа на остановке – сплошное месиво из курток, зонтов и капюшонов – поглощала ее, давила – и норовила выбросить на проезжую часть. А здесь, в полупустом вагоне было спокойно.

Трамвай подвез ее до высотки, словно состоящей лишь из зеркальных окон, в которых отражались сбитые в пену, сизые облака. В этой стеклянной башне Катю ждали на собеседование – одно из шести, предстоящих в ближайшее время. На зарплату, обещанную здесь, можно было не только выжить, но и помочь родителям с кредитом за холодильник.

Поднимаясь на крыльцо, Катя увидела, как по ступенькам сбегал хозяин ее съемной комнаты. Замерла от неожиданности. Окликнуть? Поздороваться? Арендодатель прошел мимо, не обратив на нее внимания.

*  *  *

– Сдачи не надо.

Ян вышел из такси и поднял голову, проверяя, горит ли свет на седьмом этаже. Подумать только, не повернись удача к нему лицом, он мог бы и сам сидеть в том кабинете. Или стоять у окна, выглядывая в щель жалюзи мужчину, прикурившего сигарету прямо перед табличкой «Не курить!»

Газо всегда звонил первым. И то, что Яну пришлось ехать сюда самому, было плохим знаком.

К черту знаки.

Ян бросил окурок в уродливую мусорку возле входа.

Все познается в мелочах…

Когда-то арендовать офисы в этом здании считалось престижным, но теперь от былого лоска бизнес-центра не осталось и следа. Грязные стекла в лифте. Побитая плитка в коридоре. Несколько лампочек неисправно трещали и вспыхивали, как в фильмах ужасов.

Из нового в «Сладим» была разве что секретарша. Газо нравились блондинки.

Красивый рот. Яркая помада. Секретарша была похожа на девушку с глянца – только со страниц журналов особого рода. И при этом строгий костюм. Насколько может быть строгим костюм, обтягивающий бюст четвертого размера. Даже любопытно, как Газо проводил с ней собеседование, и какие устные требования при этом выдвигал.

Когда секретарша открыла дверь, Газо как раз прицелился, чтобы бросить скукоженную бумажку в мусорное ведро. Но, увидев Яна, отложил ее.

– Хотел бы спросить, какими судьбами, но точно знаю, за чем ты пришел.

Газо приподнялся, протянул Яну руку. Слабое влажное рукопожатие – Ян едва сдержался, чтоб не поморщиться. Мятая рубашка, наверняка, вчерашняя, – или того хуже – пыталась обтянуть живот, похожий на тесто, вылезающее из кадушки. Кожа – рыхлая, дряблая. На лысеющей макушке – испарина. Неужели они ровесники?..