– Мы можем перекусить и выпить чай, – прошептал парень, обжигая дыханием шею.

– Я не ем в общественных местах, – отозвалась, поморщившись, и потёрла шею.

– Фишка этого заведения в том, что гости сами готовят себе напитки и еду. Здесь есть в наше распоряжение кухня и холодильник с продуктами. Пойдём, покажу, – мягко улыбнулась он, беря меня за руку.

Сердце дрогнуло и забилось чаще. Из глубин подсознания поднималась паника.

– Нет… – выдохнула, вырывая руку. – Прости, не могу больше.

– Не можешь здесь находиться? – озадаченно поинтересовался парень.

– Нет, – усмехнулась невесело. – Держаться за руки. Дышать нечем…

Соколов нахмурился.

– Подожди немного, я взял с собой салфетки. Сейчас принесу.

Я обескураженно смотрела парню в спину, хлопая глазами. Он правда взял специально для меня салфетки? Как можно быть таким внимательным и наглым одновременно? Дерзким…

Кухня действительно была. Посуда в шкафчиках, кофеварка, чайник и холодильник с едой. Любой желающий мог подойти и взять, что хочет. Эта услуга уже была включена в стоимость входного билета.

– Оплата почасовая? – поинтересовалась, намывая в раковине чашку для себя.

Соколов развалился на стуле, подпирая голову ладонью.

– Ага. Я взял на три, рассчитывал посмотреть с тобой немое кино.

Кружка едва не выскользнула из рук.

– Здесь есть немое кино?

– Да, – довольно протянул парень, словно сытый кот. – Тематическая зона. Там царит почти интимная атмосфера. Приглушённый свет, большой экран, люди обсуждают Чаплина и Китона за чашечкой английского чая эрл-грей. Ум-м… – протянул он, многозначительно играя бровями.

– Театральный многое потерял в твоём лице, – хмыкнула, ставя кружку на стол и беря вторую для мажора. Так и быть побуду сегодня доброй и немного заботливой. А потом наступит полночь, и Золушка превратится в тыкву… В мизафоба то есть.

– На самом деле я никогда не хотел поступать в театральный, – довольно равнодушно произнёс он. В голосе не было ни жалости к себе, ни сожаления об упущенном времени. Всё-таки, он почти три года потратил впустую, обучаясь на продюсерском, не имея к этому тяги. Не знаю, как бы повела себя в подобной ситуации.

– О, откровения пошли, – сыронизировала, неуклюже пытаясь свети всё к шутке. Я опасалась серьёзных тем и сознательно их избегала. Может, потому что боялась хоть кого-то подпустить к себе близко?

– Я завидую тебе, – проигнорировал Соколов. – Ты занимаешься любимым делом. Любой, кто посмотрит на тебя на сцене, с уверенностью скажет – это твоё. Твоё призвание.

– А ты найдёшь «своё», – отозвалась, скрывая смущение. Машинально сделала парню кофе и поставила перед ним. Села напротив, обхватив кружку пальцами, и вздохнула. – Правда в том, Соколов, что не уйди ты из универа, не брось всё, не начни заново, я бы не решилась позвонить тебе. Не решилась прийти. Меня впечатлил твой поступок, – произнесла бесстрастно и сделала глоток обжигающего горло чая. Напиток получился терпким, с приятной горчинкой. Как я люблю…

– Ого!.. – усмехнулся мажор, садясь ровно. – Ты меня хвалишь, что ли?

– Размечтался, – отозвалась невозмутимо. – Я же не сказала, что ты молодец. Просто я дурная, меня впечатляют подобного рода вещи. Сильные, независимые люди, знающие себе цену. Хотя я сама всё ещё на родительском обеспечении, не мне судить.

– Ты девочка, тебе можно, – беззлобно усмехнулся он, пробуя кофе на вкус. – На самом деле, не загоняй меня отец постоянно в рамки, и я был бы доволен. От меня слишком многое требовали… – парень поморщился, вероятно, сожалея о том, что сболтнул лишнее.

Я никогда не умела поддерживать людей и понятия не имела, что должна сказать, чтобы утешить. Приободрить. Стася говорила, что я странная, но иногда у меня отлично получается. Но что я делала обычно, когда сестре было плохо или грустно?