Меж тем осенний день вступал в свои права. Туман окончательно рассеялся, и сквозь жидкие облачка пробивалось солнце. На дорожках парка появились люди – неспешно гуляющие пациенты и деловито спешащие куда-то врачи. Вдалеке по подъездной дороге прошуршал автомобиль скорой помощи. Но Арина Юрьевна ничего этого не замечала, она была там, в мартовском вечере 83-го года…

– А потом мы вышли хмельные на улицу и вдохнули морозного воздуха. И ты вызвался меня проводить домой, Потапов. И я согласилась. И ты остановил мотор. Эдакий студенческий шик! Хотя денег у тебя было совсем мало, я знаю. Но ты умел тратить последние копейки с таким видом, как будто в кармане у тебя был миллион… И мы поехали. В тот день моих родителей не было дома, они уехали куда-то отдыхать, и я пригласила тебя подняться… Я ничего такого не имела в виду, Потапов, честное слово. Я же была девственницей! Просто мне было хорошо с тобой и не хотелось расставаться. А ты подумал, что я тащу тебя в койку и стал ко мне приставать. А я не могла, Потапов, правда, не могла. Я была так воспитана, что первым мужчиной у женщины должен быть законный муж. Я хотела тебя, но не могла… Понимаешь? А ты на меня обиделся. Была уже глубокая ночь, метро не работало, и я оставила тебя ночевать. Помнишь? Я постелила тебе в гостиной, а сама легла в своей комнате. Долго не могла уснуть, все ворочалась, думала… Знаешь, Потапов, в какой-то момент я готова была побежать в гостиную, нырнуть к тебе под одеяло, прижаться, и будь, что будет. Но так и не решилась…

В конце аллеи, которая вела к фонтану, показалась медсестра Марина в наброшенном на плечи пальто. Она катила перед собой тележку, на которой стоял поднос, накрытый большим металлическим колпаком.

– Обед для Ярослава Николаевича, – проговорила она, подойдя к скамейке, на которой сидела Арина Юрьевна.

– Спасибо, Марина, – сказала женщина.

– Может быть, вам помочь, Арина Юрьевна? – спросила медсестра.

– Нет, спасибо, я справлюсь.

Марина ушла, а Арина Юрьевна сняла металлический колпак и положила его рядом с собой на скамейку. Под колпаком оказалась миска с супом, тарелка, на которой лежала куриная котлетка и немного жидкого картофельного пюре, и стакан компота.

– Если честно, Потапов, я никогда не кормила человека, потерявшего память, – сказала Арина Юрьевна, повязывая мужчине салфетку. – Надеюсь, ты помнишь, как глотать пищу?

Арина Юрьевна набрала в ложку немного супа и попробовала.

– Это – щи, Потапов, довольно вкусные, – сказала она и поднесла ложку ко рту мужчины.

Первая попытка оказалась не очень удачной, почти все содержимое ложки вылилось больному на халат.

– Попробуем ещё раз, – терпеливо сказала Арина Юрьевна и зачерпнула ложкой немного бульона.

На этот раз ей удалось ловко влить жидкость в рот мужчине, не пролив ни капли. Она увидела, как дёрнулся его кадык, он проглотил еду.

– Ну, дело пойдёт, – с улыбкой произнесла женщина, – всё будет хорошо, Потапов, всё будет хорошо.

Скормив мужчине почти всю миску, Арина Юрьевна вытерла ему рот и продолжила свой монолог.

– Но ты обиделся на меня, Потапов. И мы стали отдаляться друг от друга… А потом ты влюбился в эту дуру Медникову, рыбу холодную. Букеты ей таскал! Поджидал после занятий с глупым видом. А ей ты даром был не нужен! Она бывало, как увидит тебя с цветками, так глаза и закатывает: «О господи, опять этот…» Весь факультет над тобой смеялся. А мне хотелось Медниковой в рожу вцепиться.

Арина Юрьевна замолчала и перевела дух. Потом взяла ложкой немного пюре и поднесла ко рту пациента. Тот послушно проглотил еду.

– А мне ты потом прислал письмо. Удивительно деликатный поступок! Объяснился. Написал, что так и так – прости, полюбил другую. А то я не знала! Да я, Потапов, всё про тебя знала. Как я ревела над этим твоим письмом, разорвала его на мелкие кусочки…