– Гм, – усмехнулся Артем, выпуская струю дыма в печную топку, – интересно ты говоришь. Я-то как раз так и делал – думал, силу воли проявлю…

– Ну так сам и видишь, что не вышло. А если всё же получится, то потом злость от такого насилия над собой в другом месте проявится, чего похуже можешь натворить. Начнешь злобу свою на других вымещать.

– Слушай, точно! У нас на работе один бросал курить, так к нему месяц подойти нельзя было – злой ходил как собака, кидался на всех, огрызался постоянно. А потом всё равно опять начал.

– Подобрел потом?

– Кто? А, мужик-то этот? Ну да, как опять закурил, так подобрел сразу, – засмеялся Артем.

– Вот я и говорю… А если ты не дурак, если человек разумный, то и подход разумный к себе найди. Где-то обхитри хотелку свою, дай вместо курева что-нибудь другое – конфетку съешь, к примеру; меньше делай того, после чего курить сильней хочется; обходи стороной тех, кто смолит постоянно и тебя своим видом соблазнять будет; наконец, убеди себя во вреде гадости этой, посчитай хотя бы, сколько денег на неё уходит. Глядишь, через месяц-полтора и бросать не придется, просто перестанешь курить и всё. Вот как я, безо всякой силы воли. – Дядя Гена улыбнулся и подмигнул племяннику. – Ты-то сам человек разумный или как?

Артем усмехнулся:

– Да как тебе сказать… Если твою логику послушать, так выходит, что не очень.

– Вот и думай. – Дядя Гена поднялся со стула. – Ладно, ты тут пока один посиди, а я в погреб сбегаю, достану кое-чего. – И он, накинув фуфайку, вышел в сени.

Затянувшись ещё раз, Артем швырнул окурок в огонь и аккуратно прикрыл дверцу. «Может, и вправду курить бросить пока в отпуске? – подумал он, возвращаясь в горницу. – Хотя, бросишь тут с такими делами», – он вспомнил, что привело его сюда.

У печи было жарко, и, сидя там, он раскраснелся, но в комнате всё ещё было прохладно и свежо. Артем подошел к книжному шкафу и стал рассматривать книги. Сам он последние годы почти ничего не читал, хотя раньше любил это дело: зачитывался Фенимором Купером, Джеком Лондоном. У шкафа было совсем темно, поэтому он включил свет. Паустовский, Лев Толстой, Куприн, Бунин, Пушкин, Тендряков, Астафьев, Распутин, – читал он фамилии на корешках. С одного края на верхней полке стояли книги и вовсе занятные – здесь были Драгунский, Носов, Сотник, Кассиль, Крапивин. «Внуки, может, к нему приезжают, для них держит? – подумал Артем. – Хотя какие внуки? У него же Роман совсем недавно женился». Книги на нижних полках особенно привлекли внимание Артема. Здесь стояли «Бхагават Гита», Кришнамурти, Вивекананда, были книги по психологии, религии. Он присел и достал одну с потрепанным корешком без названия, стоявшую у самого края. На обложке было два слова, написанных крупными тиснеными буквами – «Новый Завет». «М-да уж… – удивился он. – Дядька-то у меня какие книжки, оказывается, почитывает».

Хлопнула входная дверь. Артем подумал, что это вернулся дядя Гена, но услышал женский голос:

– Геннадий, ты дома, нет?

Он выглянул из горницы в прихожую. У двери стояла женщина, на вид лет пятидесяти пяти, может, чуть старше. В простенькой болоньевой куртке, на голове подвязан платок, на ногах галоши. Округлое лицо, несмотря на возраст, довольно свежее, даже румяное, с большими спокойными глазами. Увидев Артема, женщина не смутилась, а с интересом стала разглядывать его.

– А Геннадий где?

– Он в погреб пошел. – Артем продолжал держать в руках Новый Завет.

В это время дверь снова распахнулась, и в спину женщине ткнулся дядя Гена, держащий в руках банки с соленьями.

– Ой, Людмила, заходи. – Он поставил банки на пол и стал разуваться. – У меня, видишь, гость вчера приехал – племянник Артем. Ну заходи, заходи, разувайся, чего ты у порога-то встала?