– Как скажешь, как скажешь… Сейчас я тебе постелю.

Он был старше племянника ровно на тридцать лет. Жену свою Надежду, которая была старше его, похоронил семь лет назад, вскоре после того, как вышел на пенсию по льготному шахтерскому стажу. Когда-то дядя Гена закончил с красным дипломом горный факультет политехнического института. Потом работал на крупной шахте сначала начальником участка, а затем и горным диспетчером. Но через семнадцать лет, к удивлению многих, уволился и вернулся в родную деревню, где устроился на гораздо менее оплачиваемую должность начальника гаража в местном совхозе, где и работал до пятидесяти двух лет. Затем, когда совхоз в конце девяностых приказал долго жить, плюнул на всё и оформил шахтерскую пенсию, благо, право такое у него было. У дяди Гены с женой был единственный сын Роман, который, отслужив срочную на Тихоокеанском флоте, остался после демобилизации жить на Дальнем Востоке.

Достав из шкафа постельное белье с одеялом, дядя Гена застелил диван и бросил на него толстую пуховую подушку.

– Умывайся, там рукомойник в углу возле печки, мыло… Ну и ложись, свет погасить только не забудь.

Умывшись, Артем разделся и с удовольствием вытянулся на диване. Собаки умолкли, и он вдруг отчетливо услышал ту особую тишину, которая бывает ночами только в таких вот деревенских домах, стоящих где-нибудь на отшибе. Было лишь слышно, как тикают в прихожей старые ходики с гирями. Артем вздохнул и блаженно закрыл глаза. «Ну всё, – подумал он, – сейчас главное ни о чём не думать, никого не вспоминать, идут они все лесом. Отдохнуть хочу».

Рано утром Артема разбудили звуки, от которых он давным-давно отвык. Дядя Гена в прихожей растапливал печь – шумел кочергой и шумовкой, выгребая вчерашнюю золу из топки, гремел дровами, высыпал из ведра уголь. Вскоре печь загудела, а по избе постепенно стало расходиться уютное тепло.

В ногах у Артема лежала свернувшаяся клубком кошка, которую он вечером и не заметил. Он пихнул её ногой, она спрыгнула с дивана и пошла на кухню, задрав пушистый хвост.

– Иди сюда, молока тебе налью, – тихо сказал ей дядя Гена, продолжавший что-то делать около печки.

Артем посмотрел на часы – половина восьмого. «Рано вставать, ещё поваляюсь… Всё равно торопиться некуда», – он повернулся на другой бок и снова закрыл глаза. Если бы не пришедшие сразу в голову мысли об Эльвире, он, наверное, был бы счастлив в эту минуту. «Чего я раньше к дядьке в гости не приезжал? – подумал он. – Хорошо тут у него, уютно как-то».

Однако снова уснуть не получилось. Ещё немного поворочавшись с бока на бок, Артем встал и выглянул из комнаты. Дом у дяди Гены был небольшой: сразу при входе – прихожая, выполнявшая также роль кухни, здесь была аккуратная побеленная печь трехходовка, за ней в углу умывальник, напротив – небольшой буфет с посудой, возле окна стоял стол, у двери вешалка; налево от входа – совсем небольшая комнатушка, в которой стояла металлическая кровать с панцирной сеткой (на ней спал дядя Гена) да небольшой старый комод с пузатыми выдвижными ящиками; прямо из прихожей другая дверь вела в просторную горницу с тремя окнами – здесь был диван, в центре большой круглый стол с плетеными стульями вокруг, в разных углах стояли платяной шкаф, большой ларь да тумбочка с телевизором; возле телевизора обращал на себя внимание здоровенный книжный шкаф, битком набитый разными книгами.

Увидев вышедшего в прихожую Артема, дядя Гена, прилегший было на кровать в своей комнатке, поднялся.

– Ну как, выспался?

– Ага, выспался. А ты, дядь Ген, чего-то совсем рано поднялся. Ещё толком и не рассвело.