Мобильник в кармане Чезаре буквально разрывался. Сам дон Корразьере к этому факту отнесся стоически: подождал, пока ему отдадут пальто, вынул телефон, посмотрел, кто звонит и ответил:

– Cara mia, надеюсь, это действительно важно. Я как раз собирался отдать дону Энрике твой блокнот, и…

Услышав ответ Пьерины, Чезаре недобро прищурился:

– Где, здесь? Ну-ка, повтори, я должен точно это запомнить.

Вероятно, Пьерина повторила. Выражение лица Чезаре стало волчьим.

– Не волнуйся, дорогая моя. Считай, что он уже собирается купаться. Обещаю тебе. Да, я тебя тоже. Хорошо, позвоню, как закончим. Ну, куда я здесь пойду?! Конечно, в отель, не сомневайся, – и положил трубку. Спрятал мобильник, и достал из того же кармана блокнот в кожаном переплете с застежкой.

– Простите, дон Энрике, – сказал он, раскрывая блокнот. – Тут такое дело… сейчас я этого merdoso найду и объясню, va bene?

Эрих заинтересованно кивнул, вставая из-за стола. Чезаре тем временем листал блокнот – невероятно старомодную штуковину с алфавитом. С тех пор, как мобильник стал привычным даже для жителя какого-нибудь африканского захолустья, необходимость в бумажных телефонных книгах отпала, но их продолжали выпускать небольшими партиями для фриков. Неизвестно почему, Пьерина питала слабость к подобным архаизмам, а Чезаре считал это ее пристрастие милым, и добывал ей всякие раритеты. Блокнотов у Пьерины была целая коллекция, она писала в них перьевыми ручками (еще один анахронизм) или карандашами (которые сейчас использовали только немногочисленные художники, не поменявшие еще мольберт на графический планшет).

В этом блокноте, особенностью которого было то, что в него можно было подкалывать дополнительные листы, если закончилось место, Пьерина дала короткие, но предельно безжалостные характеристики более чем двум тысячам своих знакомых. Некоторые из этих характеристик были всего в пару строк, а самые большие полностью занимали лист с двух сторон.

Именно на одну из таких «расширенных» характеристик Пьерина и указала Чезаре. Найдя нужную страницу, тот поморщился и спросил:

– Дон Энрике, Вы по-французски читать умеете? А то я только на слух воспринимаю, cazzaro… тьфу, простите.

– Давай сюда, – кивнул Райхсфюрер, обходя стол. Чезаре передал ему блокнот, раскрытый на нужной странице.

– А можно вслух? – попросил он. – Мне тоже интересно, что это за фраер. Пьерина говорит, он у вас какая-то шишка…

Эрих, начавший, было, просматривать текст, остановился:

– Что? Стоп, а конкретнее можно? В каком смысле?

Чезаре наморщил лоб:

– Не уверен, что я правильно запомнил. Какой-то комиссар по эстетике и культуре. Она его видела в передаче по головизору.

– Какой комиссар? – голос Эриха стал жестким. – Райхскомиссар, ландкомиссар, штадткомиссар?

– Не помню, – честно признался Чезаре. – Там что-то связанное с Австрией…

– Ну да, Райхскомиссар у нас один, и это Магда, – Райхсфюрер прищурил здоровый глаз. – Австрия, говоришь? Точно Австрия?

– Che cazza, зачем мне врать? – пожал плечами Чезаре. – Австрию она точно упоминала.

– Отлично, – хищно улыбнулся Эрих. – Слушай, я пока почитаю, а ты набери свою жену, и уточни, пожалуйста, что за передача. Хочу сам взглянуть на этого типа, чтобы быть уверенным. Ульрик ван Нивен… интересно, Карэн мне его даже не представила.

И углубился в чтение, а Чезаре принялся набирать.

– Cara mia, – сказал он, когда Пьерина ответила, – дон Энрике хотел уточнить, по какому каналу… хорошо, а что за передача? Как зовут? Ирма, eccelente. Хорошо, передам. Ну да. А, так он rotto in culo, понятно… pezzo di merde, я передам. Читает сейчас. Хорошо, давай, ti amo!