– Да… Двадцать два часа и сорок три минуты.

Оба мужчины смотрят на часы на своих запястьях. Олег тихо замечает:

– Долго же вы ехали от Пляжа…

– Это моя вина – я плохо вожу… боялась ехать быстро. Простите.

– Отправляйся домой, Лиза, – приказывает отец.

– Но…

– Тебе нужно привести себя в порядок. Здесь ты больше ничем не поможешь. Поговорим после.

– Спасибо, Николай, за помощь, – благодарит Олег.

Папа молча кивает, подходит ближе к пострадавшему, укладывает чемоданчик на ворсистый ковёр и смотрит на меня строго. Я бросаю последний взгляд на Руслана. Встречаю его ответный прищур, значение которого не могу для себя объяснить и иду вон из его дома.

Интересно, мне удастся выяснить у него, что произошло на самом деле?

Я захожу в дом и ко мне тут же спешит мама:

– Боже, Лиза, что случилось?

Я бросаю взгляд в зеркало в прихожей, и сама поражаюсь своему внешнему виду: волосы растрёпаны и влажными прядями собрались у висков; на шее и груди блестит пот; кое-где по телу мазками видна кровь, уже заветренная, но всё же… Его кровь.

Меня снова начинает бить озноб.

– На Руслана, нашего соседа, напали… У Пляжа, – вру я, глядя на свои руки. – Я была рядом и помогла ему добраться до дома.

– С ума сойти! Ты в порядке? Отец пошёл оказать ему помощь?

– Да. И да, я в порядке. Правда, мне нужно в душ.

– Хорошо, – глядя на меня с тревогой, уступает она мне дорогу к лестнице, но всё же спрашивает: – Но… Лиззи, что ты делала в такой поздний час на Пляже? Я думала ты давно отправилась в свою комнату.

– Я… Мне захотелось посмотреть на ночное море, – говорю я быстро и спешу подняться по лестнице. Хорошо, что она не видит моего лица – мне жаль, что приходиться врать.

Первым делом я распахиваю шторы на окне. Я хочу увидеть, когда в его комнате загорится свет. Мне важно знать, что с ним всё в порядке, что я поступила не глупо, решив поддаться его воле и не везти его в больницу. А затем я оправляюсь в душ.

Никогда я не мылась так быстро и в тоже время так тщательно.

Кровь… Я ненавижу кровь! Иногда она означает, что ты уже не способен ничем помочь… Это ужасно. Не представляю, как я справилась при виде Руслана. Похоже, лечение не прошло даром.

Я с силой жмурюсь и вновь прибегаю к технике мышечного расслабления, опускаясь на дно ванной. Через минуту мне становится значительно легче, и я, накинув на себя лёгкий халат, возвращаюсь в комнату.

Встаю у окна и пытаюсь понять, что там происходит – на первом этаже дома напротив. Жаль окна гостиной выходят на другую сторону.

Через несколько минут в дверь моей спальни аккуратно стучат, а следом в комнату входит папа. Я чувствую, как сердце в груди начинает стучать с удвоенной скоростью и бросаюсь к отцу:

– Как он? Всё хорошо?

– Спит. Должен признать, мальчик разбирается в подобных травмах, да и ты успела вовремя со жгутом. Но… Давай присядем – день был не из лёгких.

– Конечно, – отступаю я, но сама остаюсь на ногах.

Я волнуюсь, потому что догадываюсь, что папа зашёл ко мне не только для того, чтобы сообщить о состоянии Руслана. И мне снова придётся врать, чтобы прикрыть соседа…

– Лиза, – вздыхает папа. – Руслан уже сообщил мне, что ваша встреча на Пляже была случайной, что он сам настоял на том, чтобы не обращаться в больницу, что ты поступила так, как и должен был поступить в подобной ситуации добросовестный человек, но тем не менее я хочу убедиться, что ты в будущем по возможности будешь избегать любого рода встреч с этим молодым человеком.

– Но… Почему?

– Потому что он сам мог зашить ножевое ранение. Понимаешь, что это означает? Что это не первые его травмы подобного характера. Не знаю, чем он занимается, что скрывает, но знаю, что не хочу, чтобы ты каким-либо образом касалась его дел. Хорошо?