— Не видел смысла, — пожимает он плечами и наконец отступает от меня. — Достаточно было просто приукрасить истину.

— А когда её приукрашаю я…

— Со мной это не работает, — кивает он. — Я обманул систему, чтобы узнать тебя ближе, и сам легко распознаю обман.

Он меня пугает, честно, и одновременно с этим восхищает. Я впервые встречаю на своём пути подобного человека. Клянусь, чувствую себя сейчас маленькой девочкой, которой хочется напакостить взрослому, гораздо умнее её. Лишь бы не признавать его правоту и превосходство.

Чёрт.

Я нервно убираю кисточку обратно в стакан с другой канцелярией и твёрдо заявляю, правда в глаза Кириллу слабовольно не смотрю:

— Я не хочу, чтобы ты узнавал меня. Нам не стать ни друзьями, ни кем-то там ещё… Всё ясно?

Я спрыгиваю с высокого стула, чтобы уйти, но Кирилл одновременно со мной снова делает шаг вперёд. Его руки удерживают меня за спину, мне приходится запрокинуть голову, чтобы видеть его лицо. Наша неожиданная близость тревожит, но больше злит, конечно.

— Ты снова врёшь, Вика, — обжигает кожу его дыхание. Он отпускает меня так же резко, как прижал к себе, и предлагает с улыбкой: — Но давай допустим, это на самом деле так. Поэтому у меня есть встречное предложение: может быть, ты хочешь узнать меня?

— Не хочу.

— Ты упрямая, — улыбается он и осторожно берёт меня за руку. — Но и я тоже.

От тепла его пальцев по коже бегут мурашки. Я перевожу взгляд с наших рук на лицо Кирилла: что в нём такого? Почему он вызывает у меня такие противоречивые чувства?

— Ты меня пугаешь, — говорю я честно.

Кирилл склоняет голову вбок, спрашивает задумчиво:

— Чем? Непредсказуемостью? Вероятно, ты всегда неосознанно предпочитала тех парней, которыми легко управлять. Я прав?

Да ж это такое?! Да! Превосходство в отношениях должно было принадлежать мне!

— Прав, — выдёргиваю я руку. — Доволен собой?

— Это не было моей целью, не нужно на меня злиться. — Он наклоняется вперёд и шепчет с выражением: — Решайся, Вик, — попробуй что-то новое для себя.

Что-то новое? Не уверена, что мне это понравится. Но отчего-то продолжаю стоять на месте как вкопанная.

Я делаю над собой усилие и хотя бы разворачиваюсь в сторону выхода из комнаты. Смотрю на Кирилла:

— Заинтересуй меня — твой самый худший поступок в жизни по отношению к другим людям?

Кирилл хмыкает:

— Ищешь точки соприкосновения? Ладно, дай подумать… — Кирилл отодвигает меня чуть в сторону и усаживается на мой стул, при этом он снова берёт меня за руки, водит по коже подушечками больших пальцев. Выглядит задумчивым, поэтому я не понимаю, осознаны его движения или нет. И ничего не делаю, просто жду. — Мне тогда было лет двенадцать. Поступок абсолютно не мужской, предупреждаю сразу. В общем, дело было в новенькой, старенькие девчонки невзлюбили её моментально, предполагаю, что дело было в её ухоженности, они-то уже давно росли без матерей…

— Постой, — нахмурившись, перебиваю я его. — Ты сейчас на полном серьёзе говоришь, что тоже рос в детском доме?

Кирилл делает страшные глаза:

— Именно, Вик, ты и не представляешь сколько у нас общего.

— Ты шутишь.

— А ты решила, что меня в тебе привлекла лишь яркая внешность? Нет, Вика. Я тоже жил в детском доме, и гораздо дольше тебя — с самого рождения.

— А твои родители?

Кирилл пожимает плечами:

— Отец случайный парень, имя которого я так и не смог выяснить, а мать наркоманка, скончавшаяся от передозировки спустя два года после того, как отказалась от меня.

— Чёрт. Но тебя усыновили, верно?

— В двенадцать и усыновили, — улыбнувшись, кивает он.

— Повезло.

— Как и тебе с братом.

Я на мгновение опускаю глаза, ощутив стыд, а затем вспоминаю о теме нашего разговора и вновь смотрю в лицо Кирилла: