– У меня дома есть все необходимое для «Маргариты», – предложила Хелен.

– И мы все знаем, как сильно меня с нее выносит, – парировала Мэдди, с содроганием вспомнив их импровизированную вечеринку несколько месяцев назад, когда она плакалась им в жилетку и рассказывала о планах Билла уйти. – Я, пожалуй, остановлюсь на диетической коле. Мне еще нужно забрать детей из школы.

– Нет, не нужно, – возразила Дана Сью. – Их заберет твоя мама.

Мэдди в изумлении раскрыла рот. Ее мать вымолвила четыре слова, когда родился Тайлер, и постоянно их с тех пор повторяла: «Нянчиться я не буду». Она была непреклонна по этому поводу тогда и стояла на своем последние шестнадцать лет.

– Как, черт возьми, вы ее уговорили? – спросила Мэдди с ноткой восхищения в голосе.

– Я объяснила ей всю ситуацию, – Дана Сью пожала плечами. – Твоя мать – понимающая женщина. Не знаю, почему у вас с ней эти проблемы.

Мэдди могла объяснить, но на это ушел бы весь остаток дня. Хотя, скорее всего, целой недели. К тому же Дана Сью слышала об этом тысячу раз.

– Так что, едем ко мне? – спросила Хелен.

– Хорошо, только «Маргариту» я пить не буду, – сказала Мэдди. – Мне понадобилось добрых два дня, чтобы отойти после прошлого раза. А завтра нужно начать искать работу.

– Нет, не нужно, – возразила Хелен.

– Неужели? Ты что, наконец уговорила Билла отдать какую-то его заначку?

– В том числе. – Лицо Хелен расплылось в самодовольной улыбке.

Мэдди пристально посмотрела на подруг. Они что-то замышляли, она была готова поспорить на первую выплату алиментов.

– Расскажи мне все, – потребовала она.

– Поговорим об этом у меня, – сказала Хелен.

Мэдди повернулась к Дане Сью.

– Ты знаешь, что происходит?

– Догадываюсь, – ответила Дана Сью, с трудом сдерживая улыбку.

– Значит, вы двое что-то замышляете, – подытожила Мэдди, не понимая, что чувствовать по этому поводу. Она любила этих двоих, как родных сестер, но каждый раз, когда у них рождалась какая-нибудь сумасшедшая идея, одна из них неизменно попадала в неприятности. Так было с шести лет. Мэдди была уверена, что именно поэтому Хелен и стала адвокатом: она знала, что одной из них рано или поздно он понадобится.

– Хотя бы намекните, – умоляла она. – Я должна решить, стоит мне злиться или нет.

– Ничего не скажу, – отрезала Хелен. – Сначала нужно привести тебя в более благоприятное расположение духа.

– Во всем мире не хватит диетической колы для этого, – ответила Мэдди.

Хелен ухмыльнулась.

– Поэтому будем пить «Маргариту».

– Я приготовила шикарный гуакамоле, – добавила Дана Сью. – А еще у меня есть огромная пачка тортилий, которые ты так любишь, хотя вся эта соль скоро тебя убьет.

Мэдди перевела взгляд с одной подруги на другую и вздохнула.

– С вашими махинациями за моей спиной что-то мне подсказывает, что я все равно обречена.

«Маргарита» получилась достаточно крепкой, чтобы заставить Мэдди поморщиться. Они сидели на кирпичной террасе позади дома Хелен, выполненного в дизайнерском стиле, в богатом районе Серенити. Каждая сидела на мягкой кушетке без подлокотников. Влажность в Южной Каролине была довольно высокой, несмотря на то что уже был март, но легкого ветра, покачивавшего высокие сосны, было достаточно, чтобы развеять духоту.

Мэдди боролась с соблазном плюхнуться прямо в бирюзовый бассейн, вместо этого она откинула голову и закрыла глаза. Впервые за многие месяцы она почувствовала, как проблемы ускользали на второй план. Кроме гнева, она ничего не пыталась спрятать от детей: ни свою печаль, ни свои страхи. Хотя ей сложно было держать себя под контролем. С Хелен и Даной Сью Мэдди могла быть собой, глубоко раненой, в скором времени разведенной женщиной, переполненной неуверенности.