Уэс Клэпп, сооснователь базирующейся в Кембридже, штат Массачусетс, компании NeuroScouting, сказал мне: «Когда ты рвешь себе переднюю крестообразную связку, никто не говорит: Чувак, да тебе надо к доктору! Потому что это и так очевидно. И точно так же должно быть, когда ты говоришь: «Со мной либо творится что-то неладное, и я хочу проверить, либо я просто перестраховываюсь». Или даже так: «Я мог бы потратить больше времени на улучшение самочувствия. Я провожу столько же часов в спортзале – и должен пытаться улучшить в себе и всё прочее, без осуждения и позорных ярлыков». Но стоит кому-то обратиться за психиатрической помощью, окружающие сразу начинают спрашивать: «Ой, а зачем тебе идти туда? Почему ты хочешь с ними поговорить?» Люди видят в этом проявление слабости, которую никто почему-то не ассоциирует с любой другой медицинской помощью».

Давайте сразу проясним: подобное отношение распространено не везде, и сдвиги в этом направлении действительно есть. Медленно и тихо, как будто речь идет о чем-то секретном, но сдвиги происходят. Майкл Джервейс говорит, что атлеты, с которыми он работает, удивительно легко идут на контакт с ним и охотно рассказывают о своих психологических потребностях. Несколько человек рассказали мне, что лучшие спортсмены планеты в большинстве своем регулярно общаются со спортивными психологами или терапевтами вроде Джервейса, просто мы об этом не знаем.

За последние годы на дремучем поприще психического здоровья спортсменов появилось несколько светлых пятен. В 2009 году Джоуи Вотто, первый бейсмен «Цинциннати Редс» и участник команды «Всех Звезд», на три недели попал в список травмированных игроков, а после возвращения поведал журналистам, что страдает от жестокой депрессии и тревожности в связи со смертью своего отца, случившейся годом ранее. «Я думал, что схожу с ума», – признавался он. Ситуация была настолько серьезной, что его дважды госпитализировали. «Я и правда не осознавал того, насколько важно делиться тяжелыми мыслями, которые тяготили меня изнутри и с которыми я пытался справиться сам», – говорил он в июне того года изданию Associated Press.

Брэндон Маршалл, великий ресивер «Нью-Йорк Джетс», открыто говорил о своих собственных попытках справиться с пограничным расстройством личности. Прежде чем обратиться за помощью, он едва не угодил за решетку. Вместе с женой он основал некоммерческую организацию Project 375, задача которой – снять позорное клеймо осуждения с психиатрической помощи и тех, кто за ней обращается, не только на элитном уровне мирового спорта, но и в мире в целом.

Тренер футбольной команды Университета Огайо Урбан Мейер бегло коснулся этой темы в 2014 году в интервью HBO, рассказав о своих трудностях с аддиктивным и обсессивным поведением, а после, в 2016 году, глубже проанализировал свои трудности в разговоре со мной, по итогам которого в журнале Bleacher Report B/R Mag вышла статья. Он описывал максимально подробный и содержательный набор механизмов, которые использует для того, чтобы не сходить с верного пути (и даже тогда, как говорит Мейер, он «соскакивает» с этого пути по пятьдесят раз на дню). Урбан сказал мне, что люди уже давным-давно начали говорить более открыто. В связи с этим он поведал о различных ментальных сложностях и психологических битвах, которые приходится вести многим, если не большинству великих тренеров. Тревожность. Депрессия. Обсессивно-компульсивный синдром. Мейер рассказывал о том, как всё это едва не разрушило его жизнь, и о том, как он научился сражаться с этими недугами. Он раскрывал один секрет работы мозга за другим и с той поры стал одержим поиском способов помощи не только себе, но и своим тренерам и своим игрокам, также сталкивающимся с расстройствами психического здоровья.