«Господи помилуй. Не этот ли носильщик, давным-давно, когда мы приехали перед Рождеством в Москву с Акимом и Любочкой, тащил наши вещи, – улыбнулась Ирина Аркадьевна. – Ну, точно!» – поразилась она, когда на слова Глеба, что им нужно два экипажа, мужичок ответил:
– Да хоть десять. Понаехали к поезду на хвостатых. Кум, Господь привёл до тебя, – подвёл рубановское семейство к очкастому, в котелке, извозчику. – За пятачок ещё одну пролётку подгоню, – жизнерадостно пообещал носильщик, почистив рукавом кормилицу-бляху.
Вечером Рубановых пригласили в гости Новосильцевы.
Ужин накрыли в большой столовой с белыми полуколоннами и резными гербами на спинках старинных громоздких стульев.
– Благополучно ли изволили доехать? – поинтересовался у гостей супруг Машеньки Новосильцевой.
– Благодарствуем. Доехали, слава Богу, без приключений, – тактично ответил Максим Акимович.
Он, практически, не был знаком с четой Новосильцевых, и от этого старался держаться излишне вежливо, но в то же время – уверенно, изредка принимая участие в общем разговоре.
Главную тему пока не нащупали, хотя подругу Ирины Аркадьевны просто распирало от женского любопытства и нескромного желания спросить, почему Натали стала женой младшего сына, а не старшего, танцевавшего с ней на давнем Рождественском балу.
Разговор вертелся вокруг нейтральных, ничего не значащих вещей: о долголетии черепах и попугаев, о лечении мёдом и о приведениях.
Отобедав, общество перешло в одну из гостиных с окнами на Кремль, пить кофе.
Откинувшись на спинку кресла с вытканными полуголыми пастушками и кудрявыми, почему-то синими овечками, Аким любовался Натали, а если случайно встречался с ней взглядом, то, смущаясь, начинал внимательно разглядывать высокую спинку её кресла, где вышитый пастушок, раздув щёки, услаждал слух розовых коров игрой на дудочке.
– Сынок, – обратился к Глебу отец. – Слышал, твой полк вновь название сменил? – с удовольствием оглядел золотые, с гусарскими зигами по краям, и продольным красным кантом с четырьмя звёздочками, погоны. – Чего это за единица с точкой между звёздочек? – делая вид, что не знает, поинтересовался он.
«Ой уж, форма, – на минуту отвлёкся от Натали Аким. – Вырядились, словно герои-любовники в оперетте… Или персонажи порнографических открыток… Там все почему-то гусары… Даже обидно за гвардейскую пехоту», – покраснел от фривольных своих мыслей, вновь обратившись взором к Натали.
– Не успеваем полковые документы переделывать, – обрадовался приятной теме разговора Глеб. – В прошлом году именовались «1-й гусарский Его величества короля Датского Фредерика Восьмого». С одиннадцатого мая сего года «1-й гусарский Сумской», а с августа «1-й Сумской генерала Сеславина» полк. О чём и сообщает единичка на погоне.
– То есть супруг проделал нелёгкий путь от принца Гамлета до генерала Сеславина, – улыбнулась не мужу, а его брату Натали, подняв градус любопытства хозяйки дома на невиданную высоту.
– Вот и правильно. Кто такой король Фредерик – гусарские солдаты и слыхом не слыхивали, а героя Отечественной войны генерала Сеславина все знают.
– Благодаря лубочным картинкам, что ты накупил, – усмехнулась Ирина Аркадьевна.
– И не только им. Ещё воспоминания участников есть. И песни. Так что ваша усмешка, сударыня, в данном случае совершенно неуместна, – разошёлся отставной генерал. – Следует на примерах своих героев молодых офицеров и солдат воспитывать. Несколько лет назад в мои руки попала продажная газетёнка «Красное Знамя», что литератор Амфитеатров в Париже издавал. И название выбрал какое-то эсеровское.