Гид рассказывал о его жизни, о влиянии суфизма, но мои мысли текли куда-то в другое место, в другое время. Его слова будто растворялись в воздухе, не доходя до меня полностью. Что-то здесь, в этих древних стенах, дышало воспоминаниями, которых я не должен был помнить, но почему-то чувствовал, как будто это моя собственная история.

"Я здесь был", – пронзает меня мысль. И это ощущение не похоже на простое дежавю. Нет, это глубже, ярче. Воздух вокруг меня дрожит, словно насыщен чем-то невидимым, каким-то древним светом, и этот свет проникает в мою душу. Я закрываю глаза и вижу… вижу себя. Но это не я, которым я являюсь сейчас. Я другой – дервиш, с длинной шерстяной чалмой на голове, в простом поношенном халате. Я странствую, ищу что-то, не зная точно, что, но точно зная – что-то великое и важное.

– Ходжа Ахмед Ясави был основателем ордена Ясавийа, – доносится до меня голос гида. – Его учение о любви к Богу, аскетизме и духовной чистоте оказало огромное влияние на Центральную Азию.

Я вспоминаю, как когда-то сидел в кругу таких же дервишей, как и я, в маленьком медресе, и мы говорили о Хикметах Ясави. Слова гида возвращают меня к этим беседам. Тогда мне казалось, что я уже был близок к постижению истины. Может быть, я даже уже знал её. Но затем что-то произошло, что-то вырвало меня из того мира. Я не помню, что, но ощущение потери преследует меня до сих пор.

Я открываю глаза. Передо мной всё тот же мавзолей, но он теперь выглядит иначе. Вокруг него как будто витает свет, едва уловимый, но мощный. Этот свет тянет меня к себе, словно шепчет, что ответы, которые я ищу, находятся здесь, в этом месте.

– Диван-и Хикмет, – продолжает гид, – был написан на простом языке, чтобы его понимали все, но его духовная глубина открывается лишь тем, кто ищет.

Эти слова заставляют меня вздрогнуть. «Тем, кто ищет». Разве не я всю свою жизнь в этом мире искал то, что казалось потерянным навсегда? Моя связь с суфизмом, с дервишами, с прошлой жизнью – всё это возвращается ко мне сейчас, словно я стою на пороге чего-то важного.

Я знаю, что это место не просто старый памятник. Здесь я должен найти то, что ищу по моей карте. Символ и атрибуты моего прошлого. Я чувствую, как меня окутывает сила древнего знания, идущего из глубины веков.

Я медленно иду вдоль древних стен мавзолея, мои пальцы почти касаются холодного камня. На поверхности – искусно выведенные арабской вязью строки, покрытые патиной веков. Они кажутся мне знакомыми, но в то же время далекими. Я не знаю арабского, по крайней мере, в этой жизни, но нечто внутри меня заставляет замедлить шаг. Мои глаза пробегают по строчкам, и вдруг…

– Прибегаю к защите Аллаха от козней шайтана-. – Шепчу я про себя, не осознавая, откуда это знание.

Я делаю глубокий вдох. Эти слова звучат в моей голове так ясно, будто я говорил их всю свою жизнь.

– Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного -. продолжаю я шепотом, и снова перевод всплывает в сознании сам по себе:

Что-то внутри меня дрожит, и я понимаю, что это не просто слова. Это не просто древние строки, высеченные на камне. Я знаю их. Это «Аль-Фатиха» – Сура, которую я, как дервиш, читал снова и снова в своей прошлой жизни.

– Хвала Аллаху, Господу миров, – говорю я, чувствуя, как слова наполняют мою душу.

Теперь уже не важно, что я не изучал этот язык в этой жизни. Мой разум вспоминает, мои губы шепчут то, что когда-то было для меня истиной.

– Милостивому, Милосердному, – строки плывут перед моими глазами, и я чувствую, как сила этих слов проникает в самую глубину моего существа.

Я читаю дальше, и каждый стих открывает передо мной что-то древнее, то, что я давно забыл, но что всё ещё живёт во мне: