К концу вторых суток пути из обрывков фраз я о них знал не так уж много. Высокая, светлая, с видом, обиженным на весь белый свет – Наташа. Говорила она напористо и резко. Держалась так, будто своим присутствием делает большое одолжение прямо облагодетельствовала окружающих. И действительно – было в ней что-то аристократическое. О таких говорят – породистая. Но несмотря на классические черты лица, длинные, красивые волосы, впечатление производила отталкивающее. То ли неприветливое, раздраженное выражение на лице, то ли пустота в глазах. В общем – о ней никак не сказать – привлекательная.

Ее попутчица, Ирочка, которую красавицей не назовешь, сразу было видно – оптимистка. Хотя, почему же красавицей не назовешь? Может – потому, что не корчит из себя принцессу, не выглядит бездушным манекеном? Вообще, красота здорово зависит от того, как человек себя преподносит, как себя держит, оценивает. Подвижная, приветливая, рассудительная, у нее и в мыслях не было преподнести себя в выгодном свете. А может инстинктивно понимала, что если начнет жеманничать, кокетничать – потеряет то, что намного дороже любой красоты – природное обаяние. В отличие от замороженной Наташи она излучала здоровье и энергию.

Я бы не сказал, что избалован женским вниманием, но обычно какой-никакой интерес у прекрасного пола вызываю. И меня не столько задевало, сколько удивляло их равнодушие к моей персоне. Только изредка они прислушивались к моим «пламенным» речам, еще реже я ловил их взгляды, в которых прочитывался довольно слабый интерес.

Собственно и я на них не обращал особого внимания, полагая, что им не до фривольных бесед: похоже – их челночный бизнес тоже натолкнулся на серьезные проблемы.

Наконец, к вечеру, когда до Ростова, где я должен был делать пересадку, оставалось часа три пути, купе опустело – одни сошли, другие перешли к своим. Я сошел на нижнюю полку, сюда, в купе стали перебираться и девушки.

Какой-то мужичок, проходя мимо нашего купе, ни к кому не обращаясь, проговорил:

– Видать – город какой-то… Что за станция, интересно?

Хотя, конечно, давно пора научиться быть сдержаннее в общении с незнакомыми людьми, я как-то механически брякнул:

– Каменка, Каменск-Шахтинский.

Через язык свой да найдешь беды свои. Но опять же с другой стороны, мужичок был довольно невзрачный, серенький, из тех, от кого не ждешь никаких неожиданностей. Есть такая категория людей – без особой пользы, но и безвредные, кок трава – спорыш.

– О, вы знаете эти места, бывали здесь? – оживился тот, присаживаясь к нам. Первое впечатление было такое, что человеку ужасно скучно и он жаждет общения. Хотя я уже пожалел, что заговорил с ним; обычно беседы с данной категорией людей нудны до невыносимости – крутятся вокруг количества выпитых бутылок самогона, качества закуски, давних обид на свояка, перечисления достоинств жены и описания золотого характера тёщи.

– Да, я хорошо знаю эти места, – сказал я неохотно.

– Отдыхать, наверное, на море едете, а это жена ваша? – скороговоркой заговорил он, указывая на Наташу.

В этот момент мимо купе стал проходить другой мужчина, довольно приятной наружности, хорошо одетый, с красивым усиками, этакий брюнет пляжного типа.

– Слушай, Жора, – обратился наш мужичок к нему, – покажи нам этот фокус, как ты его называешь – тамада, что ли, такой смешной фокус.

А у Жоры оказались ещё и изысканные артистические манеры, приятный голос:

– Да, это у нас на Кавказе есть такой обычай, некавказцам этого не понять. У нас же все по-другому, у нас не женщина в доме хозяин.

А сзади еще один верзила подошел: