А Василия Егоровича Долгоусова на фронт не взяли. Не дал председатель колхоза. «Если вы его заберете, нам никуда не бывать!»

Он остался единственным на всю округу мастером по строительству и починке мостов. Вот у него-то в северной вологодской деревне и нашел Никола Житьев работу и пристанище.

Хорошо живет Василий Егорович Долгоусов.

И скотинка во дворе мычит да блеет, петух кричит. Сад-огород. Специалист единственный на всю округу. Устроитель мостов. И Никола Житьев при нем в подмастерьях. Есть чему поучиться.

И тут однажды приходит к Долгоусову молодая женщина. И такая она красавица, что у Николы Житьева поплыла голова. Чувствует, еще немного и вовсе себя потеряет.

Что за чары такие невидимые распространяют вокруг себя эти женщины? Попадется навстречу такой красавице мужик либо парень – атаман, ухорез, забубенная головушка, который сроду никому ни в шапочку, от одного взгляда которого соперники ниже травы, тише воды становятся, а красавица только бровью поведет – и нет больше атамана и ухореза. Есть послушная покорная овечка.

– Нет ли тебе, Василий Егорович, вестей каких от сотоварища твоего Ястребова? – спрашивает она удрученно.

– Нет, Платошенька, ни единой вестиночки. Как угнали его из Архангельской тайги в Сибирь так, как в воду канул. Трудно ему с таким характером выжить в лагере. Ой, Платошенька, трудно. Где бы голову склонить, он ее подымает…

– А мне-то куда, Василий Егорович, деться? Ни жена, ни вдова, ни невеста. Из-за свадебного стола да в кутузку. Как была батрачкой в его хозяйстве, так и осталась батрачкой. Детей в детский дом прибрали.

– Вот уж не знаю, Платошенька, – отвечает Василий Егорович. – А ты замуж выходи. Я бы тебя взял, да стар уж я для тебя. Вот разве помощника моего завлечешь?

А чего завлекать, коли вот рядом за столом сидит Никола Житьев уже завлеченный? С языком деревянным.

– Мне бы, Василий Егорович, поросенка забить надо, – говорит Платонида.

– Шкуру сдавать надо, да и налог заплатить. Надо так делать, чтобы никто не спроведал. Иначе фининспекторы тут же припрутся.

– Завизжит поросенок-то, все-равно услышат.

И тут Никола язык во рту отмочил:

– Я зарежу. У меня не пикнет.

Посмотрела Платонида на Николая оценивающе и говорит:

– Я не знаю, как вы это сделаете. Но пойдемте ко мне на двор, покажу поросенка.

…Поросенок был невелик. Николай наносил в бочку воды, окунул в воду поросенка и в воде перерезал ему горло. Без единого звука прошла все эта операция.

Платонида отрезала хороший кусок мяса Житьеву за старания. И потом всю жизнь почему-то сожалела, что мало мяса дала.

Хотя Долгоусов с Житьевым не успели это мясо на щи переварить, как любовь установила свои порядки.

Николай перебрался на жительство к Платониде. Но проблема осталась: кто такой этот Житьев? В переселенцах не числится, никогда в этих краях не жил, в общем, неизвестно откуда взявшийся человек.

То и дело прихватят его «органы» – и в каталажку. Кто такой, откуда взялся. Так они его бы пристроили: в России много мест, где рабочие руки нужны. Или в Сибирь, или в Архангельск на лесопильный комбинат…

Но тут же Платонида бежит выручать его. Придет к начальнику милиции и в слезы:

– Это хозяин мой, ребенка жду от него!

Отпустят.

Потом другой начальник приходит: «Кто? Откуда?»

Опять Николу схватят и – в каталажку.

Опять Платонида бежит спасать. А к Платониде особое доверие. У нее в документах написано, что она «батрачка». А ради батраков и рабочих вся революция сделана.

Долго разбирались, пока не внесли Николая Житьева в списки спецпереселенцев и не отправили работать в лес в Сосновое.