– Ну, как он тебе, Палыч? Хороший мужик, правда? – глаза Мишани горели восторгом.

– Да уж! Редкое говно. Прохвост ваш Аспидон, жулик матёрый.

– Палыч, ты чо? Он же Герой России!

– Ну, был когда-то…

– Да вспомни две тыщи восьмой! Он тогда полстраны от преступников зачистил! Загнал их в Большую зону.

– Дела давно минувших дней… Взгляни на него, Мишаня! Прямо член стоячий! Вылитый хер с головкой.

– Палыч, Палыч! – Мишаня нервно завертел головой. – Ты так не шути…

– А то что? Нет, ну точно! Наш Ригидин Аспидон – словно штопаный гондон!

– Эх, зря ты так! – Мишаня непрерывно озирался. – Ему это не понравится. Разве ты не слышал? О нём кто плохо скажет, тому плохо и станет.

– Хватит пугать меня своим дуче! Прямо бен Ладен какой-то! Да как он узнает-то? Ты ведь не сдашь меня, а, Мишаня?

– Не, ты чо! Ты же для меня, Палыч… Но, говорят, он всё знает, всё видит. И с ним лучше не ссориться.

– Слушай, я весь дрожу. Самое время для водки, плесни-ка.

Наполнив рюмки, он тут же опустошил свою.

– Ладно, Мишаня, остынь. Я понять хочу, как далеко у тебя это зашло. Ты что, уже партийный?

– Не, пока что кандидат. Во, смотри… – порывшись в кармане, он извлёк на свет сверкнувшую знакомым логотипом бордовую книжицу. – Мой билет.

– Хм… Красивый. И, главное, блестит. Но раз уж ты решил, на кой тебе мои советы?

– Так пока ещё не совсем. В общем, вчера на собрании нам сказали… Мол, кто хочет обратно выйти – ещё не поздно. А как совсем вступишь, тогда всё. Назад пути не будет.

– В смысле?

– Неприятности могут случиться. Если что…

– Во как? Давай-ка подробнее. Я правильно понимаю, ты решил вступить в муэрте – и сразу в ликвидаторы. Так?

– Ну да. А чо такого-то? Раз, два – и в дамки.

– То есть, будучи сознательным партийцем, ты собираешься сшибить витьков и прикупить эликсирчика? Чтобы поднять биохрон и сравняться с Татьяной биологическим возрастом?

– Ясное дело. А иначе-то как, Палыч? Не смогу я, как ты. Всё пишешь, пишешь…

– Подожди…

– Чего ждать-то? Пока жареный петух на горе свистнет?

Мои губы невольно разошлись в улыбку.

– Эх, Мишаня, Мишаня! Голова – как у Бетховена…

– А то!

– …А в голове – одна хреновина.

– Пойми, Палыч! Не нужна мне такая жена, чтобы меня… Ну, в общем, главнее среди нас.

– Мишаня, ты хорошо подумал? Если тебе и правда интересно моё мнение… Прикинь, сколько ты заработаешь? Речь ведь не просто о деньгах. Витабаксы на спецучёте, они фондируются. Понимаешь, о чём я?

– Аспидон обещает, что членам партии…

– Да ну? А по воде ходить он тоже умеет? Пусть даже ваш всемогущий и пробьёт витабаксы. Но сколько это будет? С гулькин нос.

– Да почему ты всё против? Мы с Аспидоном будем как сыр в масле…

– За каменной стеной. Хрена там. А дозу опасную наберёшь точно, и биохрон твой в минус уйдёт. Заметил, как у твоего Ричи кости-то светятся?

– Да ведь я же не просто ликвидатор буду. Я – муэртист.

– И что? Партийных радиация не берёт? Мишаня, ты идиот или ребёнок маленький? Считать-то умеешь? Это сколько же эликсира понадобится, чтобы всем вашим партийцам хватило?

– Все против нас, Палыч, весь мир. У меня ведь жену украли, я говорил. Ну, развели нас по времени, вот. А про Аспидона ты зря. Он, если обещает, то делает обязательно. Это всем известно. «Всё только начинается!» – так он говорит.

– Ладно, Мишаня. Похоже, тебя не переубедить.

Мишаня таращился на бутылку коньяка.

– Хватит философии. Возьми-ка помидорку, да сахарком сверху посыпь. Что смотришь, Мишаня? Китайцы так делают. А теперь – по коньячку, и закуси вот этим самым.

– Давай. Ну, за справедливость!