– Чёлочку будем делать или сразу под ноль? – одно и то же спрашивал парикмахер и смеялся.

На полочке круглая картонная коробка с зубным порошком. Если в него обмакнуть сухую зубную щётку, то порошок не прилипнет. А если мокрую, то порошок прилипнет огромным комом, и пока донесешь до рта, то обязательно отвалится кусочек и рассыплется на пол. Нужное количество порошка прилипало, если быстро провести щетину щётки сквозь струю воды и тут же легонечко-легонечко обмакнуть в коробочку.

Одевание зимой в детский сад – это мука. Все начиналось с лифчика поверх маечки – розовой жилетки на трех белых бельевых пуговицах с пришитыми впереди двумя резинками, к которым пристегивались толстые коричневые в рубчик чулки. Резинки и чулочки нисколечко меня не смущали. Не только мальчики, но и взрослые, папа например, носили под коленами резинки, к которым пристегивались носки. Байковая рубашка туго застегивается под горлом, натягиваются короткие штанишки с пуговицей на боку и двумя длинными шлейками.

Когда я был совсем маленьким, и эти штанишки мне доходили до колен, то шлейки надевали крест-накрест и спереди, и сзади. Когда я немного подрос, то сзади они были крест-накрест, а спереди застегивались ровно. Когда я стал совсем большим, то и сзади и спереди шлейки проходили ровно, как ремни у белых офицеров, только штанишки стали сильно врезаться и из-под них, по девчачьи, вылезали резинки чулок. Поверх штанишек надевались толстые байковые штаны-шаровары и такая же байковая кофта с воротничком. В комплекте они напоминали детский лыжный костюм. Шаровары своими нижними резинками натягивались на норовившие свалиться с ног, купленные на вырост валеночки в чёрных блестящих калошиках.

Хуже всего шуба. Перешедшая по наследству от старшей сестры, которой она досталась тоже от какого-то ребенка, наверное, от двоюродной сестры Наташи из Москвы. Заячья, но, почему-то, тёмно-бурого цвета, с вытертыми, блестящими обшлагами рукавов и такой же кромкой вдоль постоянно отрывающихся «с мясом» пуговиц. Если несильно потянуть за шерсть, то в руке оставался клок, и проявлялась черная глянцевая проплешина. Шубка тесная, а подпоясанная ремнем, ещё больше стесняла движения и не давала возможности поднять руки выше пояса. А это было очень важно. Когда ты изображаешь самолёт, то руки нужно широко развести в стороны и медленно, жужжа под нос мощными моторами, пробежать к намеченной цели, плвно сделать широкий вираж и сбросить бомбы. Бах! Бах! А в шубе, когда руки высоко не задираются, можно только отвести их назад, развести немного в стороны, и, наклонившись вперед, суматошно, по зигзагу, обегая всю игровую площадку, изображать истребитель, реактивный с тупым круглым носом, как в журнале «Огонек». А если за тобой сзади справа и слева летят такие же сопливые истребители, то это уже звено, и лететь нужно по заданию, например, прикрывать бомбардировщики или атаковать чужие самолеты.

Дети офицеров. 1 мая 1958 год.

Н.Зубов (Дядя Коля), Г.Шишов (Папа), дети: О.Зубов, А.Шишов

В нашем подъезде на ЮГОКе жили семьи военных летчиков. На шумных застольях боевых офицеров дети, пока их не отсылали спать, как губки впитывали очень много интересных слов и выражений из лётчицкого лексикона, которые буквально на следующий день перекочевывали в детские игры. Не исключено, что мы играли в военные тайны тоже… Но кто ж знал?

О делах военных лётчиков папы говорили в самом начале, как только садились за стол, что-то серьёзно обсуждали, чокались. Потом рассказывали смешные истории.

Стойка на руках. 1950 год. На вершине пирамиды