– Только не задерживайся! – просит ее Градов.

– Ты совсем, как отец, – усмехается девушка.

Она уходит, провожает друзей. В подъезде целуется со сверстником.

– Все, Сашка, все… Мне пора! – Татьяна высвобождается из его объятий, убегает вверх по лестнице, толкает дверь своей квартиры, входит. Виктор уже убрал со стола, моет посуду. Татьяна молча начинает помогать ему.

– Ты почему меня не ругаешь? – вдруг спрашивает она.

– За что? – удивляется Виктор.

– Что так долго провожала, скоро полночь, – пожимает плечами девушка.

– Ты же взрослая и потом, кто я тебе, чтобы ругать? – усмехается Виктор.

Заканчивают уборку. Градов собрался уходить.

– Нет, никуда я тебя не отпущу. В полночь, на другой конец города… Район у нас опасный, случись с тобой что, всю жизнь потом каяться буду. И вообще, за весь вечер ты ни разу со мной даже не танцевал! – она как будто обидчиво надувает губки.

– Я вообще ни с кем не танцевал, работал твоим личным официантом, – объясняет Виктор.

– А теперь ты мой гость, единственный, – Татьяна нежно трогает его за плечо.

Она берет два фужера, наливает шампанское. Чокаются.

– Счастья тебе, Таня! – произносит Виктор и медленно, смакуя, выпивает холодное шампанское.

Включают магнитофон. Медленная мелодия. Танцуют.

– Ты танцуешь неуклюже! – шепотом выговаривает ему Татьяна, когда мелодия заканчивается.

– Практики почти не было, да и слух не музыкальный, – оправдывается Виктор.

Она снова наливает шампанское.

– Виктор, выполнишь одно желание именинницы?

– Какое? – неуверенно спрашивает он.

– Ну вот, трусить начал… – смеется девушка.

– Хорошо, хорошо, выполню, – соглашается Градов.

Татьяна подходит к нему с двумя бокалами с шампанским.

– Выпьем на брудершафт? – предлагает она.

Они пьют. Ставят бокалы на столик. Татьяна вопросительно смотрит на Виктора. Он целует ее в щеку. Татьяна качает головой:

– Совсем одичал за три года… Ладно, пора отдыхать. Иди в ванную, я пока постель тебе организую.

Она раскладывает диван в зале, стелет белье. Из ванной комнаты с еще влажными волосами возвращается Виктор.

– Под простынью не замерзнешь? Или дать одеяло? Раздевайся, ложись, теперь я пойду мыться.

Она уходит. Виктор раздевается, аккуратно вешает на стул рубашку, майку, брюки, носки. Ложится. Из ванной комнаты доносится шум душа. Через несколько минут появляется Татьяна. Волосы распущены, халат едва застегнут. Подходит к дивану:

– Нормально устроился?

– Да, все в порядке, спасибо, – благодарит гость.

– Тогда спокойной ночи!

Она наклоняется над диваном, целует его в щеку, затем, страстно, в губы. Шепчет:

– Дурачок ты мой, я ведь люблю тебя! Три года уже люблю. С того дня, как увидала тебя на похоронах, помнишь, твою Лиду и мою бабушку хоронили одновременно, тогда я и увидала тебя первый раз. Четырнадцатилетней пацанкой была, а втюрилась – и поделать ничего не могла. Родителей каждое воскресенье таскала на кладбище, лишь бы тебя видеть… А сегодня, – она тряхнула головой, – сегодня мой праздник. Я хочу стать твоей. Прямо сейчас.

Татьяна сама скидывает халат. Под ним совершенно обнаженное девичье тело. Ныряет в постель к Виктору. Обнимает его, целует. Он поначалу неподвижен. Татьяна ложится на него сверху, гладит его всего, шепчет:

– Отвык… Ты же мужик… И тебе нужна баба. Молодая, красивая, теплая… Неужели ты все три года без женщин? Не бойся, я все для себя решила. Господи, чурбан ты бесчувственный, мне что, в конце концов, самой себе все это делать?!

Наконец Виктор решается, переворачивает Татьяну под себя. Начинается секс – стоны, объятия, поцелуи.

Он проснулся от звука песни. Где-то на кухне пела Татьяна: