Я еще никогда не видел реки, которую не мог бы полюбить. Текущая вода… обладает завораживающей жизненной силой. Она наделена энергией, грацией и ассоциациями. Она имеет тысячу цветов и тысячу форм, и все же она подчиняется законам столь неизменным, что самый крошечный ручеек является точной копией великой реки.

Родерик Хейг-Браун[10] «Река никогда не спит»

В течение следующих нескольких дней мы шли дальше по реке, привыкая к характеру русла, к течению, к тому, как вода омывала скалы, к тому, что нам видно и что не видно, к тому, на что мы способны как гребцы по одиночке и что нам по силам вместе с партнером по каноэ. Каждый день мы меняли напарников, поэтому каждый из порогов оказывался иным, как из-за его уникальных особенностей и скальных образований, так и потому, что команда каждого каноэ менялась день ото дня.

Мы проходили участки белой воды достаточно консервативно – я хочу сказать, что нашей целью всякий раз было выбирать самый адекватный курс вниз по течению. Мы не искали острых ощущений, не выискивали рискованные участки, не пытались преодолевать препятствия наплывом, короче, шли достаточно осторожно. Наша задача состояла в том, чтобы добраться до гладкой воды с наименьшими потерями. Несмотря на все наши усилия, переживаний все равно хватало – и не скажу, что кто-то был этим огорчен.

Многие сплавы по реке Дубонт предусматривали использование «фартука» на носу или даже всем корпусе каноэ – водонепроницаемых тканевых клапанов, которые подгонялись точно под размер каждого каноэ, чтобы они предотвращали попадание воды с боков внутрь. У нас таких предосторожностей не было; мы намеренно решили обойтись без защиты, надеясь, что это заставит нас грести более аккуратно. Мы боялись, что наличие «фартука» сделает нас излишне безрассудными, заставив проходить наплывом более сложные пороги, подставляться более высоким волнам и подвергаться неоправданному риску. Как выяснилось, без защиты мы оказались более подвержены всяческим неприятностям вследствие мелких ошибок.

Неудачно рассчитанный угол на траверсе, волна, которая оказывалась чуть выше, чем казалась издалека, представлялась при просмотре немного больше, чем казалось сверху, или быстроток, который нес нас вниз стремительнее, чем мы ожидали, – любой мелочи было достаточно, чтобы в лодку попадало несколько ведерок воды. Стоит набрать воду на планширь, и каноэ становится неуклюжим, не реагирует на действия гребцов. Еще немного воды, и каноэ начнет оседать все глубже и глубже, пока из воды не будут видны одни лишь гребцы – от пояса и выше. В такой момент остается надеяться только на участок мелководья или помощь с одного из других каноэ.

Вряд ли кому-то из нас не нравилось проходить на каноэ участки белой воды. Находиться в увлекаемой течением лодке, ощущать мощь реки и сознавать, что постоянно балансируешь между спокойствием и опасностью и сидишь в наполовину заполненном водой каноэ – эти ощущения были захватывающими.

Далекий гул разбивающейся о камни воды кружил голову. Я был охвачен нервным предвкушением. Мурашки пробежали у меня по рукам, и я невольно задержал дыхание, поворачивая голову, чтобы прислушаться, как будто, слушая пороги, можно было просмотреть воду и найти верный курс даже до того, как мы увидим их.

Всем нам белая вода была не в новинку. За год до этого каждый по месяцу провел в походах на каноэ по рекам южной части канадской тайги – эти маршруты числились в категории «Норд-Вест». Перед началом этого похода мы снова тренировались на порогах реки Сент-Луис в Миннесоте, повторяя основные приемы гребли, маневры «прямым подтягиванием» и «рычагом», позволяющие сместить каноэ вбок, а также гребки «C» и «J» для управления лодкой с кормы. После тренировочных поворотов, разворотов и вращений наших каноэ в бухте мы перешли к более специфическим приемам гребли для белой воды и способам перемещения каноэ, которые были выверены точно, как фигуры сложного танца, да и назывались замысловато и непривычно. Дэн выкрикивал названия гребков. «Перехват!» – и мы переносили весла на противоположную сторону каноэ, и лодка поворачивалась в воде. «Подтягивание!» – и мы совершали обратное движение, разворачивая лодку в другую сторону. Мы спускали каноэ на воду на относительно коротких участках реки и кружили их в спокойных суводях с помощью приема под названием «