Выглядит зловеще. Интересно, какой умник залез на верхотуру, чтобы нарисовать это агонизирующее страшилище, и как он это сделал? Хотя я не до конца уверена, что это вообще рисунок; может, просто пятно влаги или вроде того. Позавчера, когда я приходила сюда в последний раз, его не было. Хорошо бы сфоткать, но на моём дрянном смартфоне нет зума, хорошего снимка не выйдет.

Почему я вообще парюсь из-за этой фигни? Наверное, даёт о себе знать засевшая в моей душе затюканная неврастеничка, которая всегда от жизни ждет самого худшего и везде ищет плохие предзнаменования. Не собираюсь идти у этой неврастенички на поводу.

Я отворачиваюсь от страшного человечка и решительно шагаю к дому Дашули. Но прежнего радостного настроения нет и в помине.

Глава 3

У Дашули, как обычно, с утра не заперта дверь. Я захожу в уютную прихожую и сразу в нос бросаются запахи незнакомой еды; Дашуля на кухне колдует над чем-то, тихонько напевая себе под нос: «Незабудка – твой любимый цветок». Нас с ней объединяет как минимум две общих черты – привычка рано вставать и любовь к хреновой музыке.

Раз уж здесь ловит Wi-Fi, быстро чекаю сообщения – не пришло ли чего нового. Вдруг Костя успел что-нибудь написать?

– Приветик! – Дашуля выглядывает из кухни. На ней бордовый фартук, волосы, как всегда, аккуратно заплетены.

– Ага, привет. Ты что-то мутишь уже с утра?

– Да вот проснулась, и в голове первая мысль: хочу крем-суп из тыквы. Быстро глянула на ютубе рецепт, и понеслось. У нас осталась еще одна тыква с дачи.

– И что, удался суп? Или получилось как предыдущий твой опыт с креветками?

Я фыркаю. Не спрашивайте, что за история с креветками: некоторых вещей лучше не знать.

– Давай, еще раз припомни этих креветок, – морщится Дашуля. – Признай уже, Алиса, что твоя попытка сделать из них мем потерпела неудачу. Хотя креп-суп – тоже фигня полная, вообще не удался. Наверное, стоило купить настоящих сливок, а у меня было только молоко.

– Не будешь меня им потчевать?

– Я пока что хочу видеть тебя живой, поэтому не буду.

Не удивлюсь, если на самом деле суп вполне съедобный. Но Дашуля повернутая перфекционистка, и ей очень нужно, чтобы каждое действие было достойно одобрения. Либо она получит пятёрку за суп, либо нисколько. Иногда это раздражает.

– А мама твоя где?

– Опять работает полные сутки. Так что можно в её отсутствие веселиться сколько угодно. Веселиться, у-у-у!

Из комнаты степенным шагом выходит здоровенный котяра с проплешиной на боку. Он потягивается, выгибая спинку, зевает и идёт ко мне здороваться.

– Привет, Бандит, – говорю я.

Этого кота мы с Дашулей нашли на улице прошлой зимой, – он здорово обморозился и выглядел больным, почти умирающим. Дашуля немедленно захотела взять его себе, и это решение стоило ей миллиона нервных клеток. Котяру пришлось лечить от всех возможных паразитов, а уж сколько времени мы потратили на то, чтобы научить его гадить в лоток, а не по всей квартире… Я, наверное, никогда бы не отважилась подобрать взрослого бездомного кота, но Дашуля по-другому смотрит на вещи.

Сейчас, заметив кота, она тут же подхватывает его на руки, как ребеночка, и со смехом целует за ушком:

– Бандитик, такой сонный! Ты где-то спал, да? Спал? А теперь пришел поприветствовать Алису? Ух, ты мой хороший…

У Бандита в жилах течет кровь уличного воина, и он терпеть не может тисканье. Но хозяйку любит, а потому готов немножко потерпеть её телячьи нежности.

– Привет, котяра. – Я аккуратно глажу кота по голове. Бандит, помня мои заслуги, снисходительно муркает.

После пробежки я вся потная, и чем дольше стою здесь, в прихожей, тем сильнее преют подмышки.