Завороженный Уильям смотрел, как все кельпи перешли на рысь и поскакали по глади реки дальше по течению. Время от времени какая-нибудь из них игриво ныряла в воду и выскакивала сбоку от другой лошади, обдавая брызгами, на что та отвечала веселым ржанием.

Резко похолодало. Темная туча начала наползать на луну и россыпь звезд; поверхность реки почернела, и кельпи пропали где-то во мраке, который уже не мог раздвинуть даже взгляд бессмертного. Тогда Уильям присел на каменистый берег и, потирая пальцы, задумался о вороной кобыле. Неожиданно за спиной что-то тихо хрустнуло… Рыбак резко обернулся. На вершине холма стоял, присогнувшись, граф Тастемара – возвращаясь назад в бивуак, он по неосторожности наступил на ветку, сокрытую под сгнившей травой. Понимая, что раскрыт, он спустился по мокрой земле к Уильяму.

– Извини, не удержался, – как-то неловко, впервые смутившись за долгое время, произнес он. – Я знал, что ты пойдешь звать свою кельпи – и мне захотелось увидеть это собственными глазами.

– Но вы же спали… – улыбнулся широко Уильям.

– Это был тактический прием, – лукаво ответил Филипп и уселся рядом.

Они оба в молчании уставились на черную гладь реки, завернувшись в теплые плащи. Каждый размышлял о своем – никому не хотелось нарушать это мимолетное очарование увиденного, пока граф не произнес тихо:

– Я и не думал, что когда-нибудь увижу их еще… Такое чувство, будто вернулся в детство – в Алмас, к реке Брасо.

– Их раньше было больше? – спросил Уилл.

– Конечно! – сказал граф и принялся вспоминать. – Знаешь, Уильям, когда я был совсем мал, еще мальчишка, то часто видел их там, на горизонте огненного заката. Или в серой дымке утра, когда приходил на реку с удочкой, а они шумели в камышах. Их много было. И никто раньше не удивлялся тому, что из воды могла, например, вылететь рыбина и шлепнуть по лицу. Характер-то у кельпи вредный, своеобразный.

– Быть может, они и перебрались сюда из Алмаса.

– Не исключено, – сказал Филипп. – Тут на полдня пути ни одного поселения, зеленые пойменные луга и много рек. Им здесь раздолье.

– И все же странно, что Вериателюшка услышала мой зов… – Уильям задумчиво сцепил пальцы под подбородком.

– Не стоит недооценивать их возможности. Мне кажется, в их власти появиться из любой реки, озера или даже дождя. Скорее всего, просто твоя кельпи была рождена вблизи Сонного озера. Впрочем, как и та вороная кобыла, самая юная из всех, – и граф хитро посмотрел в сторону резко раскрасневшегося Уильяма, увидел его обескураженное лицо и расхохотался.

– Да я… Ох… господин, это же вилами по воде…

– Да-да, – Филипп с задорным смехом толкнул его локтем.

– Честно признаться, – улыбнулся Уилл, – когда они вышли из воды, я уже мысленно простился с жизнью.

– Да я тоже с тобой попрощался, что уж говорить-то, – Филипп достал платок из подвязанного к поясу кошеля и стал вытирать мокрые от смеха глаза. – Наемники с юга. Высшие маги. Кельпи. Вторая кельпи. И все это за каких-то полгода! Ох, Уильям, откуда ты такой свалился мне на голову?

– Из Малых Вардцев, господин, – ответил тот, плутовато сощурив синие глаза.

Филипп вздохнул, набрал полную грудь и шумно выдохнул. Когда он успокоился, то крепко призадумался и, как показалось Уильяму, даже помрачнел. Чуть погодя граф встал с бережка, отряхнул плащ.

– Ладно, пойдем назад в лагерь, Уильям из Малых Вардцев, – произнес он насмешливо, но беззлобно, и стал медленно подниматься по мокрой и скользкой земле на холм.

Лагерь по-прежнему был погружен в сонное царство, и лишь сменные часовые осоловело оглядывали унылые равнины, насколько хватало остроты их зрения. Они непонимающе взглянули на прогуливающихся в ночи господ, хотя виду и не показали – была б их воля, они бы уже спали без задних ног, а не стояли на карауле.