Что? Почему? Зачем? Вроде ничего не сломано, даже ноги не ломит.

Что со мной собираются делать?!

Паника победила, и затекшие конечности перестали казаться проблемой. Я подскочила, пытаясь сесть. С усилием открыла глаза и… обнаружила, что лежу вовсе не на столе, а на полу! Неприятно холодном и жестком. А еще надо мной склонились два жутковатых типа в черных балахонах! Лица прятались в тени капюшонов.

Монахи?

Черт! Если это розыгрыш, то очень дурного тона! Я огляделась по сторонам, ожидая узреть камеру и оператора, который снимает ржачный ролик для тик-тика. Но увидела мощную железную дверь с небольшим зарешеченным оконцем, серые стены, простой письменный стол, а за ним — еще одного типа. Для разнообразия тот был не в балахоне, а в сером мундире с причудливо извитыми нашивками на воротнике. Лысоват, черты лица хищные, смотрит на меня обалдело, а глаза фосфоресцируют зеленым, что твой светофор. Стоп. Как глаза могут светиться? Контактики, что ли, специальные? Чего только китайцы не напридумывают!

Я осторожно села. Чтобы не подыгрывать идиотам, старалась не выдавать страха (вдруг это все-таки съемки прикола?).

Мужики в зловещих балахонах явно напряглись и выпрямились во весь свой немалый рост. Я обрадовалась, что убрались подальше, но теперь они угрожающе возвышались надо мной. Тот, что стоял справа — выше, мощнее и шире в плечах, чем его собрат. Хм, как-то слишком серьезно выглядит этот «монах», сомневаюсь, что такой будет сниматься в дурацких розыгрышах. Ярко светящийся шар под потолком высвечивал волевой подбородок и жесткую линию рта. В осанке чувствовалось нечто неуловимо величественное, сразу видно, кто из троих главный. Вот он что-то сказал. Голос, словно темный бархат, у меня аж мурашки по телу побежали (хотя, может, это потому, что я сижу на каменном полу?).

Второй черный монах что-то буркнул, отошел и привалился плечом к стене с видом наблюдателя.

— Вы к-кто такие? — И, клянусь, сейчас мне наплевать, что голос дрожит и похож на писк. Пускай снимают: будет что предъявить следователю! — К-куда меня притащили, а?

Тот, что у стены, удивленно присвистнул и хрипловато рассмеялся. Вот же… веселый. А «главный» повторил свою фразу. На сей раз ошибиться было невозможно: она адресована мне.

Я пожала плечами, мол, не понимаю. Тогда мужик разразился новой тирадой. Снова, как ни вслушивалась, не уловила ни одного знакомого слова. А еще говорят, что в русском полно лексики с греческими корнями.

— Don’t understand, — умудрилась я наскрести жалкие остатки знаний языка после института. — I’m Russian. — И добавила для того, чтобы иностранец уж точно понял: — Я руссо туристо, ферштейн?

Главный небрежным жестом скинул с головы капюшон, и я зависла, глядя на мужчину мечты. Короткий ежик белокурых волос, бледно-голубые, холодные, как небо, глаза — скандинав, что ли? Прямой тонкий нос, благородная линия скул и высокий лоб. Просто бог. О таких мужчинах красотка Светка с придыханием говорит: «Отдаться и забыться!». А я обычно молчу, потому что все и так ясно — с моей заурядной внешностью ловить тут нечего. Такой на меня и не посмотрит.

Хотя сейчас я бы так не сказала: во взгляде мужчины был… затаенный интерес, что ли? Наверное, я сильно ударилась головой, когда падала, сраженная обмороком. Что во мне может заинтересовать такого мужика? Я опустила голову, смущенная без меры и… застыла с отпавшей челюстью, глядя на… э… щедрый подарок природы. Вернее, два подарка, которые выпирали из полупрозрачной белой блузки с огромным вырезом.

Что?

Такого у меня точно не было!

И во что я одета? Красное вовсе не мой цвет, а нескромный покрой брюк чересчур обтягивает по… А каблуки-то! Я оценила их неустойчивость, когда плавным, совершенно несвойственным неспортивной мне движением вскочила на ноги. Пошатнувшись, громко вскрикнула: