– Почему тогда у нас всё так же, как и у вас? – спросил дэ Сэдрихабу, покосившись на свою тарелку.

– Потому что вы наши друзья, – пожав плечами, просто ответил Ольванс.

Дэ Сэдрихабу подозрительно поглядел на него, пытаясь определить по его лицу, солгал он или нет. Своим выводам он не мог поверить, а потому осторожно проскользнул в мысли Ольванса и ненадолго задержался там, с неверием осматриваясь, пролистывая свежие воспоминания Принца о себе. Но Ольванс действительно не видел в нём врага и не думал смеяться, он говорил именно то, что думал.

«Очень странно», – задумчиво сказал дэ Сэдрихабу про себя. Поведение Ольванса представлялось ему необычным потому, что сам он практически никогда не произносил вслух свои мысли и считал это последней глупостью на свете.

Когда трапеза была окончена, Ольванс первым встал из-за стола, вытер руки о своё полотенце и молитвенно сложил ладони, снова устремляя глаза к теряющемуся в вышине потолку.

– Будь благословенна, Магия, – сказал он, и младшие дети подхватили его слова шелестящими голосами.

Следующий час был посвящён занятиям. Сухие дамы со злыми глазами и крючковатыми носами увели Лесли и Салливу, за Принцами явились такие же тощие кавалеры со стопкой бумаг в руках.

– Время учиться, Ваши Высочества, – бормотали они, суетясь кругом.

Дэ Сэдрихабу вскинул голову.

– А можно и нам… разделить занятия Их Высочеств? – спросил он чрезвычайно почтительным тоном.

Лишённое щёк узкое лицо обратилось к нему и недолго поразмыслило.

– Нет. Их Сиятельства Амарские будут брать уроки у своей матери.

– Но… как же фехтование, верховая езда, стрельба? Моя матушка не может меня этому научить, – возразил дэ Сэдрихабу.

– Вам следовало бы обратиться с этой просьбой к Её Величеству.

Дэ Сэдрихабу круто повернулся и схватил Бэарсэй за руку. Королева всё ещё сидела за столом, отнюдь не намереваясь подниматься: она ожидала, когда служанки заплетут ей заново косу, при этом она, кажется, не волновалась, что её волосы могут попасть в тарелки к её приближённым. Завидев уверенно движущегося к себе Ареллагана, за которым тащилась Бэарсэй, Королева нахмурилась. Она даже не пыталась скрывать, что не рада предстоящему разговору. Однако она всё же спросила:

– Что случилось, Ваше Сиятельство?

– Ваше Величество, не могли бы Вы позволить мне заниматься вместе с Вашими сыновьями? – прямо поинтересовался дэ Сэдрихабу, и пара придворных дам возле Королевы ахнула. – Я не прошу многого; мне достаточно всего лишь фехтования, стрельбы из лука и верховой езды…

– Их Высочества всегда занимались отдельно и будут делать это впредь, – Королева напряжённо сжала губы. – У меня не столь много детей, чтобы я могла рисковать их здоровьем и жизнями.

– Между прочим, – не удержавшись, хамски заметил дэ Сэдрихабу, – у меня всего одна жизнь, и всё же я готов вручить её Вашим детям, не зная, как они фехтуют.

Щёки Маргарет побледнели, Король, наоборот, покраснел и величественно расправил обтянутые мантией широкие плечи. Сидящие близко к королевской чете кавалеры и дамы явственно зашушукались.

– Я попрошу Вас умерить свою наглость, Ваше Сиятельство, – с трудом переводя дух, промолвила Маргарет. – Я приняла Вас из любви к Вашей матери, но это не означает, что Вы вольны говорить всё, что Вам вздумается. А сейчас отправляйтесь к герцогине Амарской и принимайтесь за учёбу. Вы можете взять шпагу и лошадь у дона де Марийо, но тренироваться Вы имеете право только поблизости от Королевского парка, Вы меня поняли?

Дэ Сэдрихабу надменно фыркнул и повернулся к Маргарет и Льюису спиной, не отдав им надлежащего поклона. Бэарсэй прозудела за его плечом: