— Я не младенец, женщина, — прорычал он, глядя тяжёлым взглядом на Кристину.

Та дрогнувшей рукой перенаправила ложку и нервно съела суп сама. Мне тоже досталась порция мрачного прищура.

— Еда, ведьма. Настоящая.Сырое мясо. Много.

Говорит, будто это мясо рубит...

— Стесняюсь спросить. А не перебор с белком? — уточнила я, — можно хоть картошку сбоку порезать кубиками? Сырую, конечно.

Задумался.

— В жилье сверху, в холодном шкафу, картошки точно нет, только мясо, — наконец, сказал он, — отошли свою служанку с варевом. Сегодня отправишь меня домой, в мой мир, через пентаграмму. Или на одну магичку...

Да я в курсе уже, не надо повторять.

— Пентаграмма сгорела, новую надо рисовать, — задумалась я над процессом. Одновременно шипя на Кристинку, чтобы ушла от психа подальше, — в вашем квартире на восьмом этаже отличный пол.

— Мрамор, — подтвердила коллега, вздыхая.

Чем-то ей запала в душу квартира пожарного больше, чем он сам.

— В смысле, служанку?! — вдруг спросила Кристина, расширив глаза.

— Отлично. Мрамор точно не сгорит, — подхватила я, отходя с прохода, — вы идите, мясом перекусите. А я...

Уберу борщ, который нервная Кристина разлила по полу, и, прихватив кастрюльку, гордо удалилась.

Мы с психом проводили её одинаково тяжёлыми взглядами. Нет, ну это надо же! Второй день после прихода коллеги такой свинарник остаётся! Ещё и прошипела мне, что отомстит на работе.

Можно подумать, это я её служанкой назвала, и борщ отвергла.

— У нас на Эритре тоже сложно с прислугой, — наконец, сказал сосед.

— Эритра — это Абхазия, что ли? — из вежливости спросила, прикидывая, какой тряпкой собрать бульон с капустой с пола.

— Это мой мир, ведьма, — раздражённо ответил бугай, — я — Артур, десятник герцога Трума. И ты меня выдернула как раз во время турнира. А мог быть уже сотником. Если бы успел убить моего противника. Кто вообще в наше время чертит такие кривые порталы между мирами?! Тело, куда ты меня засунула, разом потеряло половину жизненных сил.

Ну хоть не принца наследного на огонёк занесло, и то радость. Хотя вопрос с психиатрической неотложкой оставался всё ещё открытым.

Мне показалось краем глаза, что седая голова соседа резко потемнела. Как тогда, в зеркале. Вздрогнула, повернулась к соседу, застыв.

Он посмотрел на меня, наклонив голову и прищурив глаза. Как бы перед санитарами, когда они приедут, сделать вид, что у меня всё нормально, и с утра никаких галлюцинаций не было? Если буду орать: «Демон из Эритры!» и тыкать в соседа пальцем, а он радостно подтвердит инфу, то смирительные рубашки наденем оба.

Придётся продлить больничный совсем по неожиданному поводу.

Как и мои раздумья. Так как сосед, устав смотреть на меня, застывшую на полу, просто дёрнул наверх, разместив на широком плече. А ещё жаловался, что слабенький!

Маняшка, зашипев, взлетела по его штанине на другое плечо, показывая всем видом, что согнать её можно только с куском этого плеча в зубах.

— Ведьмы и их хранители, — буркнул сумасшедший, выходя с нами двумя из квартиры, — вечно лезут, куда не просят. Потом удивляются, что их убить хотят. Да не дёргайся ты! Отправишь меня домой, и греми дальше по своему убогому миру костяной ногой.

Я так поняла, что на восьмой этаж нас тащат не для того, чтобы прибить. А вот если начну орать — Изольда Львовна-таки добудет для меня киллера.

Нарисую пентаграмму. Провоем с Маняшкой что-то мистическое. И отползём подальше, в свою квартиру. Психи, вроде, легко внушаемы. Попробую убедить, что обряд состоялся.