Он приказал туману рассеяться и, перед тем как исчезнуть, услышал чей-то крик:

— Земля!

На следующий день Леф прогулялся по рыночной площади, убедился, что в городе вовсю судачат о возвращении пропавшего, было «Грома». Хотел еще раз «случайно» встретиться со святым отцом, но спланировать это событие не успел, священник сам его окликнул, едва Леф вышел на площадь.

— Наши молитвы были услышаны! — воскликнул отец Эфраим, сияя. — Моя дорогая сестрица вернулась вчера домой!

— Поистине счастливая новость! — воскликнул Леф. И, стараясь не выказать слишком горячий интерес, спросил: — Как она?

— Жива и здорова, слава Создателю!

— Так что же с ними произошло? — демону не терпелось узнать результаты своего внушения.

— Туман. Знаете ли, на море бывают такие туманы, при которых мерещится невесть что.

«Вот и замечательно», — подумал демон. И пожелал сестрице отца Эфрасима здоровья и счастья, совершенно искренне и от всего сердца.

Риск встретить Гертинью на улице был слишком велик, поэтому убраться из города стоило как можно скорей. Что Леф и сделал.

8. Глава 8

Покинув Гирсавию, Леф отправился в Луд, решив оставить совсем мелкие поселения на тот случай, если уж совсем ничего не найдется.

Луд, в отличие от торговой Гирсавии, считался городом развлечений. Сюда стекались те, кто жаждал прогулок по набережной, катаний на корабликах и любования закатами. Природа Луда тому более чем способствовала. Ее живописные скалы, омываемые водой, отчаянно зеленые луга с пасущимися козочками, а также широкие освещенные бульвары, тянущиеся до самой воды, были поистине прекрасны.

Пару дней Леф с блаженным видом прохаживался то там, то тут, присматриваясь, прислушиваясь, принюхиваясь. На третий день, так ничего и не обнаружив, собрался было прогуляться в деревушку на севере, но передумал. Точнее, его заставило передумать какое-то неизъяснимое и очень тревожное чувство. Не мешкая ни мгновенья, он тут переместился домой...

...И оказался в эпицентре огненного шторма. Мгновенно выставив щит, он все-равно почувствовал, как опалило кожу — боль вспыхнула и погасла, отключенная усилием воли. Дом пылал, в гостиной ревело пламя. Действие такой силы была способна произвести только демоническая магия. Ответным ударом Лефа стала стена воды, накрывшая безумный пожар. Тот, кто устроил ему «горячий прием» попытался сопротивляться, повысив температуру, отчего вода мгновенно превратилась в пар. Однако ледяное дыхание, которым демон окутал пространство, положило этому конец. Решив, что терять этому дому больше нечего, Леф переместился на крыльцо и обрушил крышу на голову невидимого врага. Грохот, дым, клубы пыли — и вот уже то, что еще недавно было прекрасным зданием, полным чудес, превратилось в руины.

Делать тут больше было нечего. Демон развернулся, чтобы уйти, и оцепенел от увиденного.

Все они находились здесь — Луневий, Тетрания, Дус — лежали на промерзлой земле, похожие на больших изломанных кукол, неподвижные, мертвые. Искаженные предсмертной агонией лица, окровавленные тела... А чуть в стороне, прекрасная, словно роза, покоилась Гертинья. Леф бросился к ней, запинаясь за обломки разрушенного дома, упал на колени, и только сейчас понял, что алое облако вокруг нее — это не платье и не плащ, а кровь, много крови. Ее собралось, казалось, целое озеро. Застывшее озеро ушедшей жизни. Как и остальные, Гертинья тоже была мертва.

Нечеловеческий вой исторгся из груди демона, взметнувшись к пепельному небу, раскалывая его, словно скорлупу ореха. И тут же, словно в насмешку, небеса разверзлись дождем, отчаянным, холодным, злым, смывая кровь, словно следы преступления.