Когда спокойный голос Надин произнес: «Я убила его», три пары глаз повернулись к сидящей в кресле девушке. У нее лишь слегка дрогнули ресницы. Лицо оставалось все таким же непроницаемым.

Запись закончилась. Доктор Денэйр поднялся и отключил магнитофон.

– Итак? – спросил он Надин.

Она посмотрела ему в глаза, попыталась что-то сказать, но тут же сбилась.

– Мистер Мейсон – адвокат, – мягко напомнил доктор Денэйр. – Он хочет помочь вам. Поскольку я уже немного знаю вас, то чувствую: то, что вы сказали, может оказаться неправдой, или же там могут быть какие-то смягчающие вину обстоятельства.

Она не отводила глаз от доктора.

– Что вы намерены делать?

– Я намерен помочь вам, дорогая моя.

– Вы обратитесь в полицию?

На вопрос ответил Мейсон:

– Пока нет, мисс Фарр. Доктор Денэйр проконсультировался со мной. Он спросил меня, что ему следует делать в подобной ситуации. Я ответил, что, с одной стороны, он не имеет права покрывать столь серьезное преступление, с другой стороны – вы его пациент, и он обязан защищать вас и ваши секреты.

– Вы не находите, что тут есть какое-то противоречие? – спросила Надин.

Мейсон улыбнулся:

– Да, это можно истолковать и так. Мы решили, что должны провести собственное расследование, а лишь потом что-то предпринимать. И мы подумали, что, возможно, и вы смогли бы помочь нам в этом расследовании. Видите ли, мисс Фарр, доктор Денэйр – мой клиент.

Она перевела взгляд с одного на другого, затем резко поднялась из кресла.

– Вы хотите что-то сказать? – спросил Мейсон.

Надин покачала головой.

– В конце концов, дорогая моя, – сказал доктор Денэйр, – вы не можете продолжать жить в таком эмоциональном напряжении. В мире нет таких лекарств, которые могли бы вас исцелить. Да, вы можете пичкать себя наркотиками или алкоголем, чтобы довести организм до полного бесчувствия, но для того, чтобы излечиться, есть только одно средство – освободиться от этого бремени. Когда вы находились под действием сыворотки правды, вы дали нам ключ к тому, что тревожит вас. И теперь, если вы расскажете нам остальное, то, возможно…

Надин подошла к доктору, схватила его за руку и умоляюще заглянула в глаза.

– Доктор, – сказала она, – могу ли я… можно мне подумать обо всем этом в течение суток?

И внезапно разрыдалась.

Доктор Денэйр вскочил на ноги, многозначительно глянул на Мейсона и кивнул. Он обнял свою юную пациентку за плечи и стал успокаивающе поглаживать.

– Все в порядке, Надин, – сказал он. – Мы твои друзья, и мы пытаемся помочь тебе. Ты носила в душе бремя, которое не под силу человеку с такой хрупкой нервной системой, как у тебя.

Она вырвалась из его объятий, схватила свою сумочку, открыла ее, извлекла платок, вытерла глаза и прочистила нос.

– Если бы вы только знали, как я ненавижу плакс и нытиков, – сказала она. – Я не плакала с тех пор… с тех пор… в общем, давно.

– Возможно, – мягко сказал доктор Денэйр, – в этом тоже заключается часть проблемы. Вы слишком старались быть самодостаточной, Надин. Вы пытались сражаться с целым миром.

– Мир сражался со мной, – сказала она спокойно. – Могу я теперь идти?

Доктор Денэйр сказал:

– Я тоже ухожу, Надин. Я могу вас подвезти.

– Я не хочу ехать с вами.

– Почему?

– На сегодня с меня хватит вопросов.

Она двинулась было к двери, но изменила направление, подошла к Мейсону и протянула ему руку.

– Я знаю, вы думаете, что я неблагодарная, – сказала она. – Это не так. Я думаю, вы… вы великий человек. – Она улыбнулась Делле. – И большое вам спасибо за сочувствие в глазах, мисс Стрит. Я рада, что встретила всех вас. Мне жаль, что я не могу объяснить… не сейчас…