В заговорных текстах всех трех славянских традиций нанизывание (в том числе и линейное) также продуктивно. На его основе, например, строится распространенная в заговорных текстах формула отсылки болезни:

Функция данного приема в сказочном тексте – замедлить ход сказки, показать постепенность развития действия. В заговорах цель использования приема кардинально меняется. С его помощью достигается максимальная степень охвата возможностей.

Кумуляция наряду с нанизыванием также является одним из принципов, в результате использования которого образуется цепевидная композиция. Именно это, как нам представляется, и стало причиной того, что многие ученые-фольклористы и сегодня объединяют эти два принципа.

Однако, как показали наши исследования, кумуляцией нужно считать такой тип повтора, когда присоединение нового звена происходит при обязательном повторении всех предыдущих звеньев цепи. В отличие от нанизывания, охватывающего все уровни организации текста, кумуляция представляет собой явление более высокого порядка: она может быть зафиксирована только на уровне текста в целом, то есть на структурном уровне. Кроме того, данный прием продуктивен лишь в области сказочного и детского фольклора (мы имеем в виду такой жанр, как прибаутка, сближающийся с детской сказкой).

В основе кумулятивного повтора в большинстве случаев лежит прием нанизывания, так что можно говорить о том, что кумуляция – это вторая ступень, или производная, в развитии этого приема. В обоснованности такого утверждения можно убедиться, сравнив структуры цепей текстов на сюжеты АТ 2016* «Векушка-горожаночка» [Шейн, Великорус, № 99] и АТ 1415 «Мена» [Никифоров, № 35].

Однако в основе кумуляции может лежать не только прием нанизывания, но и, воспользуемся термином В. Я. Проппа, нагромождения, когда цепь строится на последовательном присоединении субъектов, а предикат отсутствует. Этот прием используется в сказке «Теремок»:

«Пришла мышка-тютюрюшечка…«Я, мухагорюха, я, вошь-поползуха, я, блоха-попрыгуха, я, комар долгоногий».// Пришла ящеркашерошерочка…«Я, муха-горюха, я, вошьпоползуха, я, блоха-попрыгуха, я, комар долгоногий, я мышка-тютюрюшечка».// Пришел заюшко…» (Афанасьев, № 82),

или чешской на сюжет о том, как Гонза учил немецкий язык. Каждое звено включает в себя кумулятивную цепь, специфика которой заключается в том, что она состоит из отдельных якобы немецких слов, которые персонаж выучил (прием нагромождения). Выучив очередное слово, он повторяет все предыдущие, радостно добавляя к ним новое:

«Opodál stál kluk a křičel na ostatní:

«Židům rancům bácum».

Honza div nezavejsk radostí a opakoval si:

«Pilykus latikus, málomydli, perbíle, kolokáruminulo, rohancům št‘ouchancům, židumrancumbacum»12 (Baar, № 33).

В этом случае внешняя цепь образована на основе только одного приема структурообразующего повтора – кумуляции. В этом случае связь между звеньями в цепи осуществляется на смысловом уровне.

В большинстве славянских цепевидных сказок прием кумуляции выступает как дополнительный к принципу нанизывания. В этом случае звенья кумуляции входят в состав звеньев нанизывания, причем границы звеньев двух типов повтора не совпадают. Рассмотрим это на примере русского (Никифоров, № 11) и чешского (Erben, 1955, s. 117–120) вариантов сюжета АТ 2028 «Глиняный парень» (в болгарской традиции данный сюжет нами не был обнаружен).

Цепевидная структура текста обоих национальных вариантов формируется на основе переплетения различных типов повтора – сюжетно-композиционного (нанизывание мотива линейное) и кумуляции. О начале звена цепи нанизывания в русском варианте сигнализируют слова «Пошла она дальше». В конце каждого звена используется реприза-предложение «Взяла да и съела». В центр звеньев нанизывания вводится звено кумуляции, в котором перечисляются все съеденные до этого персонажи, начиная с первого. Маркером завершения кумулятивного звена будут слова: «А вас я съем с