– Конечно. «Борода Зевса» – не ваша фантазия, – подтвердил Неелов, понизив голос.

В помещении становилось людно, сновали монахи и миряне, несколько человек, присев на лавки вдоль стен, разговаривали.

– И майор Круглов – Дед, правда, улетел тогда на небо, в рай?.. А самбист Зуев? – недоверчиво спрашивал монах.

– И Зуев, и Непейвода.

Отец Алексий пожал плечами.

– Простите, Дмитрий Дмитриевич, но я переживаю какое-то дежавю. Двадцать пять лет назад вы настаивали, что это возможно и даже в порядке вещей: полет к Богу за его секретами, прости, Господи. А я не хотел, не мог верить. И вот все повторяется! Но я ведь не стал доверчивее. И я уже не ваш курсант, готовый принять из рук отцов-командиров любую ахинею. За четверть века идея райской разведки не стала мне ближе, понятней. Сейчас она выглядит для меня как никогда абсурдно. И даже реальность учебного центра, его преподавателей, нас – слушателей, ваша, Дмитрий Дмитриевич, вовсе не делает реальной обозначенную цель операции.

– Но «Борода Зевса» теперь уже не только теория, но и практика.

– Вы хотите сказать, что операция состоялась? И у вас есть доказательства?

– Есть.

– Какие, где?

– Они будут вам предоставлены.

Отец Алексий только перевел дух. Сказал словоохотливому академику:

– Вы не назвали цель вашего посещения. Зачем вы разыскали меня? Что вас привело?

– Я хочу дать вам еще один шанс.

– Не понимаю.

– Прожить жизнь не напрасно. Принять участие в операции «Борода Зевса».

– Что-что?.. – Священник не находил слов.

Неелов кинул взгляд на чинно беседующих по соседству монахов, перегнулся через стол к отцу Алексию и доверительно заговорил:

– Операция идет. Она вступила в новую фазу. И вы очень нужны. Я приехал за вами.

Повисла долгая пауза.

– Не знаю, кто из нас сейчас бредит или галлюцинирует, – наконец заговорил отец Алексий. – Утро началось со странного сна. Потом появились вы, человек из этого сна. И зовете опять в сон. Да вы поймите, вся прошлая жизнь для меня – теперь лишь сон. Отрезанный кусок. Даже если бы я сочувствовал вашим занятиям, верил в какие-то немыслимые тайные операции, ну какое я могу сейчас иметь к ним отношение?! Разве я похож на солдата, воина? Я четверть века не стрелял по мишеням, не крутил «солнышко» на турнике, не боролся. У меня ватные мышцы и сутулая спина. Давно позабыл все пароли и отзывы. Я пожилой человек. И я священник, монах! Я посвятил себя Богу. Как вы можете мне предлагать участие в таком деле? Разве теперь в КГБ…

– В ФСБ, – поправил Неелов.

– В ФСБ нет годных людей?

– Так ведь и славно, что вы священник. Значит, вы для них… – Неелов указал пальцем в потолок, – свой человек. Вам легче будет вживаться, входить в доверие к окружению и к Самому.

– Не богохульствуйте, Дмитрий Дмитриевич. Нет, в самом деле, настолько обеднела разведка кадрами, что вы полезли в архив? И какие секреты вы теперь добываете? В интересах кого работаете? Страны, которая строила рай на земле, нет. Весь мир вроде строит одно и то же и идет в одну сторону…

Неелов опять откинул со лба волосы, словно поднял забрало.

– Буду с вами откровенен. В статусе операции произошли изменения. Когда не стало КГБ, закрыли и программу «Борода Зевса». Сейчас разведка, государство не имеют отношения к операции. Как и я – к обороне страны. Но операция продолжается. Я веду ее, так сказать, в частном порядке…

– Приватизировали операцию КГБ?!

Неелов рассмеялся, как человек, который всегда рад меткому словцу.

– Корректнее сказать: принял эстафету…

– И что вы ищете в будущем? Кому поставляете информацию?

– Структурам и частным лицам, которые к нам обращаются.