– Что случилось, господин?..

– Вот! – Тарас Адамович ткнул пальцем в объявление отдела садоводства. – Здесь указан мой адрес! С самого утра ко мне приходят неизвестные люди в поисках какого-то садовника!

– О-о-о-о, – простонал худощавый.

– О-о-о-о, – подхватила розовощекая. – Возможно, вкралась ошибка.

– Вы невероятно предприимчивы! – саркастически заявил Тарас Адамович. – Я не стану даже тащить вас в полицию, – многообещающе сказал он и сделал угрожающую паузу, – если вы назовете мне имя негодяя, давшего вам мой адрес.

– Но, – почти шепотом молвила девушка, – мы его не знаем…

– Понимаете, объявления приносят разные люди. Мы не можем запомнить всех.

– Но у вас же есть журнал отчетности?

– Да, но в нем фиксируется лишь факт оплаты за объявление.

Тарас Адамович еще раз грозно посмотрел на юношу.

– Что же, тогда я, вероятно, буду вынужден посетить участок.

Девушка умоляюще посмотрела на него, юноша удосужился на реплику:

– Господин! Произошла ошибка, нам очень жаль. Мы…

Если бы мы могли ее исправить…

– Так попробуйте, – спокойно предложил бывший следователь и внимательно посмотрел на юношу.

– Вы принимаете объявления?

– Да.

– И вы не помните, кто принес это объявление?

– Кажется, это была девушка…

– Кажется?

– Я уверен.

Тарас Адамович еще внимательнее посмотрел на собеседника.

– Больше вы ничего не запомнили?

– Она была элегантна. Я еще подумал: очень странно, что она имеет какое-то отношение к… Отделу садоводства.

Тарас Адамович вышел из редакции, улыбаясь. Как знать, будет ли худощавый юноша впредь обращать внимание на тех, кто приносит объявления, но если он в самом деле сможет помочь в расследовании – получит вознаграждение. По крайней мере, так он ему пообещал. На слова о деньгах тот отреагировал весьма положительно, поэтому есть надежда, что в следующий раз он будет внимательнее присматриваться к представителям Отдела садоводства Киевского общества сельского хозяйства.

До полудня Тарас Адамович еще успел купить билет в кассе Интимного театра на вечернюю программу и вернуться домой. Оставалось определиться с тем, кого стоит взять с собой. Мира аккуратно записала бы его размышления, зато Щербак… Щербак поймал бы нескольких возможных свидетелей, поговорил бы с коллегами-художниками. Где он живет, этот ценитель балета? Тарас Адамович достал записную книжку и нашел нужный адрес.

В этот раз он направился к трамвайной остановке – 13-й маршрут проходил вблизи Гоголевской. Подумалось: «Удобно. Итак, выбор в пользу художника. С курсисткой можно будет поговорить позже». На столе, стоявшем на веранде, оставил записку для Миры на случай, если не успеет вернуться домой до ее прихода. Неизвестно, как долго будет длиться его разговор с Олегом Щербаком. Согласится ли несчастный поклонник помогать следователю в поисках Веры Томашевич?

Дом на Гоголевской, квартира в четвертом этаже. Не знал, застанет ли художника дома, но надеялся на это. Поднимался по лестнице, прислушиваясь к звукам. Вот чьи-то шаги, лай собаки. Высокий мужчина в форме быстро спускался вниз, зацепив на ходу рукавом чемоданчик Тараса Адамовича. Бывший следователь остановился перед приоткрытой дверью. Удивленно оглянулся, тихонько постучал.

– Олег Ираклиевич! – окликнул хозяина. Из недр квартиры услышал какое-то урчание, потом в щели, оставленной приоткрытой дверью, появилась недовольная половина лица художника.

– Что еще? – страдальческим тоном протянул он. Увидев Тараса Адамовича, удивленно заморгал глазами. Половина лица из недовольной мгновенно превратилась в почти радостную.

– Рад видеть вас! – художник широко отворил дверь, демонстрируя на себе цветастый длинный халат. Вторая половина лица, которую гость смог, наконец, разглядеть, выглядела не так радостно – художник держался за подбитый глаз.