– В смысле? – опешил Владимир. – Хочешь сказать, они своим крестьянам пудрят мозги? Чтобы дальше держать в кабале?!

– А ты слушай лучше! Когда я говорю «никто», то и имею в виду – «никто»! Ни крестьяне, ни сами Маевские. Кажется, что они из своего имения не выезжают и знать не знают, что творится вокруг.

– Но это же невозможно!

– Я тоже так подумал! Но смотри – окрестные жители Маевки избегают. Напуганы так, словно черта увидели. Дорога через болота только одна, насколько мне известно. Крестьяне ни в соседние деревни, ни в город не ездят – говорят, незачем, и так все есть. И Таня говорит, что за пределами усадьбы она ни разу не была. Когда я рассказывал ей про Москву… Да что там, даже про Владимир, она слушала так, словно я ей какие-то сказки читаю!

– Мда… – задумался Корсаков. – Странно, конечно, но возможно. Для центральных губерний это не характерно, а вот за Уралом вполне можно найти целые деревни староверов, которые живут так же, как их предки до раскола. Там не то, что про крепостное право не слыхивали…

– Я тоже об этом подумал, – кивнул Теплов. – Поэтому когда вернулся в город, начал искать, пока хворь не накрыла. В конце концов, Маевские же из дворян! Не может быть, чтобы их никто не знал.

Разговор словно бы оживил Дмитрия. Владимиру даже показалось, что если бы не слабость и слои теплых одеял, его друг был готов вскочить с кресла и начать расхаживать по комнате, оживленно делясь с ним найденными подробностями.

– И что нашел? – подыграл ему Корсаков.

– А то, что их следы теряются после 1762 года. Предок Маевских служил в губернском архиве, вот он, скорее всего, и уничтожил все бумажные свидетельства. Представляешь, в старой дворянской книге на букве «М» место Маевских просто вымарано, а во всех последующих изданиях они отсутствуют!

– Любопытно. Но зачем им, или кому-то еще, если уж на то пошло, стирать следы своего существования?

– Именно! Более того, матушка Татьяны, Ольга Сергеевна, женщина очень скрытная и пугливая, но я смог вытянуть из неё, что до замужества она была сиротой. Я решил потянуть за эту ниточку, и начал искать сведения о девушках с таким именем, подходящих по возрасту. Нашел! В Муроме помнят, как к некой Ольге, находившейся на попечительстве у скаредной тетушки, около 1857 года сватался какой-то мелкий дворянин… – Дмитрий даже выдержал паузу, чувствуя, что интрига захватила его старого друга. – И фамилия у него была то ли Майский…

– То ли Маевский! – закончил Корсаков.

– Да! Есть тут, правда, одна странная деталь – видевшие Маевского утверждали, что тот имел вид крайне болезненный, словно готов был отдать Богу душу от чахотки. «Бледный, как смерть», так люди говорили. Что тоже, как ты понимаешь, наводит меня на определенные мысли.

– Да уж, – поддержал его умозаключения Владимир.

– Но Маевский, которого застал я, выглядел мужчиной здоровым и крепким… Но не суть! Несмотря на странности кавалера, сердобольная тетушка была только рада скинуть сироту с попечения, так что жених увез Ольгу Сергеевну спустя неделю после знакомства, и с тех пор о ней ни слуху, ни духу!

– Но это подтверждает, что, как минимум, отец Татьяны…

– Андрей Константинович, да! Как минимум, он из усадьбы выезжал! Если, конечно, это тот же Маевский. Но ты слушай самое интересное. Гостил я в усадьбе почти неделю и такого натерпелся…

– Например?

– Например волчий вой каждую ночь. Вокруг усадьбы и деревеньки постоянно рыскают волки. Я спросил Маевских, не боятся ли они этих зверей. А Андрей Константинович мне отвечает: «Нет, нас они не тронут». И я видел это своими глазами! Когда Таня спасла меня от волков они словно бы испугались её, хрупкую девушку, как не испугались моего ружья. А раз ночью я выглянул в окно… Там собралась целая стая! Они вышли к дому и уселись полукругом, словно выдрессированные собаки. Перед ними стояла Татьянина бабка и… Говорила с ними! Только не смейся, я не могу подобрать другого слова, но мне показалось, что она им