Клаус серьёзно кивает. Ты понятия не имеешь, что такое омар, искривляющий время, но твой шеф, похоже, нисколько не удивлён.

У тебя снова мелькает мысль, что он что-то скрывает.

– Спасибо за горячий шоколад. – Клаус отдаёт ведьмам деньги.

– Всегда пожалуйста. В любое время, – отвечает Бёрнелла. – Время! Вы поняли? Как в губке времени.

– Знаешь, Бёрнелла, тебе надо как-то менять чувство юмора. Твои шутки такие же старые и вонючие, как носки Бутси.

– Но-о-о-с-с-с-с-к-и-и-и, – повторяет Бутси.

– Ладно, пойдём, – говорит тебе Клаус. – Курьеры Русалочьей почты всегда останавливаются в отеле «Отвали». Это здесь, за углом. Можно прямо сейчас побеседовать с русалками. Или можно вернуться в музей и попробовать незаметно пробраться в выставочный зал, пока туда не нагрянули упыри-криминалисты. Ну что, как поступим?

Идём к русалкам?

Переходи на страницу 44

ДВЕ РУСАЛКИ И ПОЧТАЛЬОН

Или всё же вернёмся в музей и осмотрим место преступления?

Переходи на страницу 27

СТОРОЖЕВЫЕ ГОРГУЛЬИ

– Ерундина так и дежурит у главного входа, значит, придётся войти через заднюю дверь, – говорит Клаус.

Ты идёшь следом за ним в узенький переулок, заставленный переполненными до краев мусорными контейнерами. Твоё сердце колотится как сумасшедшее. Старший инспектор Дарка – суровая личность. Его лучше не злить. А что делаешь ты? Беззастенчиво нарушаешь его строгий приказ держаться подальше от места преступления.

Переулок ведёт к служебному входу в музей. Клаус подходит к каменному крыльцу, и вдруг откуда-то сверху раздаётся гнусавый голос:

– Стой, кто идёт!

Ты поднимаешь голову. На углу здания сидит на редкость уродливая горгулья, причём так неудобно скрючившись, что тебя она видит лишь краем глаза.

– Кто это сказал? Это ты, Шпиц? – раздается ещё один гнусавый голос.

Ты замечаешь вторую горгулью на другом углу здания. Она тоже косит каменным глазом, пытаясь разглядеть вас с Клаусом.

– Конечно я. А кто ещё здесь может быть? – отвечает первая горгулья.

– Я не знаю. Мы же друг друга не видим. Я думала, ты уехала в отпуск.

– Ну ты и скажешь, Гранита. Уехала в отпуск! – восклицает Шпиц. – По-твоему, я собрала чемодан, забронировала отель и умчалась на отдых?! Я бы, может, и умчалась, если бы не прилипла к ОГРОМНОМУ КИРПИЧНОМУ ЗДАНИЮ.

– Если ты была здесь, то почему всю последнюю неделю я играла в «Я вижу» только с голубями?

– Потому что мы тут сидим уже целую вечность. Двести двадцать шесть лет, два месяца, пять дней, три часа и пятнадцать минут. На что здесь смотреть?

Подумав секунду, Гранита отвечает:

– На голубей?

– Видите, что мне приходится выносить?! – восклицает Шпиц. – Застрять тут наверху, не имея возможности сдвинуться с места, и целыми днями выслушивать, как она повторяет: «Я вижу что-то на букву «г».

– Это всё замечательно, – говорит Клаус, – но меня больше интересует вчерашнее ограбление.

– О, я всё знаю, – говорит Шпиц. —Я сижу как раз над окном кабинета Громсвист. Она рвёт и мечет. И всё утро беседует по телефону с представителями страховой компании.

Клаус оборачивается к тебе:

– Если Громсвист застраховала свои экспонаты от кражи, ей положена выплата.

Ты делаешь запись в блокноте рядом с именем куратора Громсвист: «выплата по страховке» и «вероятный мотив».

– Как я понимаю, губка пропала между десятью вечера и полуночью, – говорит Клаус. – Кто был в здании в это время? – Куратор Громсвист, определённо, была, – отвечает Шпиц. – Она почти никогда не выходит оттуда. Даже оборудовала себе спальню рядом с кабинетом.

– А старший инспектор Дарка охранял выставочный зал, – говорит Гранита. – Его тяжёлое дыхание я узнаю везде и всегда.