– Невил, ваше жалованье.

Он с угрюмым видом вытаскивал из шкафа одежду и бросал на постель – за годы службы в доме оброс барахлом. Куда он подастся? Насколько я знаю, в Линдон-Тауне у него из родни никого, разве что где-нибудь в деревне.

– Невил. – Я стояла с чеком в протянутой руке.

Он нехотя обернулся, сумрачно глянул поверх очков и будто через силу забрал чек. Процедил:

– Благодарю, мадам.

– Невил, я не в силах ничего доказать, но…

– Оставьте, – грубо перебил он.

– Я по-прежнему считаю вас своим другом, – проговорила я. Чего мне стоил ровный тон! – Место садовника для вас всегда свободно.

Он выругался и поднял руку, точно желая вытолкать меня вон. Я ушла. С гордо поднятой головой миновала посторонившуюся Мэй, выдержала любопытный взгляд высунувшейся из кухни Сюзи, заставила себя не бежать вверх по лестнице. Однако в спальню ворвалась так, словно за спиной гудело пламя.

– Фрэнсис!

Развалясь на постели, кот вылизывал брюхо. Даже головы не поднял. «Не отрывай от важного дела.» Я схватила со столика фотографию, сжала в ладонях. Джон! Ну почему его больше нет?! Весь город подозревает меня в убийстве – и никто меня не защитит, никто, никто! Да еще эта дурацкая оса без крыльев. Зачем Невил притащил ее в дом? Где он ее откопал?

Я подняла сушеный крючочек с ковра и положила на стол. Гадость какая. Ненавижу ос.

Походила по комнате, отдышалась. Надо позвонить Лоу: он как раз интересовался странными событиями. Вынув из сумочки визитку, я набрала номер.

– Сыскное агентство Лоу, – отозвался сыщик.

– Говорит Кэтрин Гленн. Мистер Лоу, у нас происшествие. – Я постаралась без лишних эмоций рассказать про садовника и осу.

Детектив выслушал все, затем сказал:

– Если не возражаете, я к вам подъеду.

– Конечно.

На душе стало веселей.

– Сэр Фрэнсис, – я почесала кота за ухом, – в Линдон-Тауне есть человек, который мне верит.

Сиамец заурчал и растянулся на покрывале во всю длину.

Озябнув от пережитого, я накинула плащ и вышла из дома. Лестничные ступени золотил пронзивший облака солнечный луч, в каменных вазах сияли шедевры Невила: композиции из белых, оранжевых, фиолетовых цветов. Я двинулась по аллее к воротам. Автоматика вышла из строя неделю назад, из дома ворота не открыть. Надо вызвать мастера, да все как-то недосуг… Чепуха. Мне просто неохота этим заниматься: после смерти Джона я за руль не сажусь, гостей не зову, а Мэй, когда едет в прачечную или за покупками, великолепно справляется с воротами вручную. Безделье, – подвела я итог, – вот что меня губит. Надо найти себе дело, занять чем-нибудь ум и руки… Впрочем, доказывать свою невиновность – это ли не занятие для молодой вдовы?

Детектив прибыл на велосипеде: невзирая на объемистое брюшко, он лихо подкатил к воротам и молодецки спрыгнул наземь.

– К вашим услугам, миссис Гленн.

Я закрыла чугунные створки, заперла на ключ; обратно Лоу выйдет через калитку. Мы двинулись к дому; сыщик вел свой транспорт за руль. Золотой луч погас, однако небо уже не хмурилось, в облаках угадывался белый диск солнца.

– Вы служили в армии? – спросила я.

– Как вы догадались?

– Не знаю. В вас есть нечто эдакое… от бывшего морского пехотинца.

Детектив усмехнулся.

– Верно. Однако частный сыск мне больше по душе. Миссис Гленн, что именно вы получили в наследство после мужа?

– Деньги – на банковском счету и в ценных бумагах. Этот дом, отель в Бате. И еще Эстридж-Касл.

О существовании Эстридж-Касла я узнала из завещания; при жизни Джон о нем не упоминал. А после его смерти я ни у кого не спрашивала: наследство Джона было в Гленн-холле запретной темой. Я понятия не имела, в какой части страны Эстридж-Касл находится и что из себя представляет, и до сих пор не удосужилась посетить владения. Точней, не посмела. В душе засело убеждение, что и деньги, и отель, и Эстридж-Касл принадлежат Джону, а я совершенно ни при чем. Расскажи я кому-нибудь о своей щепетильности, меня бы посчитали дурой; но сейчас выложила все это детективу, и он отнесся с пониманием. Кажется, он загодя знал ответ на свой вопрос и лишь уточнял для себя нюансы.