– И какое отношение эти дела имеют к нам? – продолжил я отыгрывать недалёкого провинциала.

– Самое непосредственное. Вы же хотите выкупить трактиры и открыть на их месте свои?

– А с какой целью интересуешься? – миролюбиво уточнил я.

– А?

– Я говорю, что да – собираюсь купить трактиры у боярского сына Птицына. И не два, а четыре. Вот только не пойму, какое тебе до них дело.

– Мой боярин… – начал отвечать Майкин с важным видом.

– А он что, ходить и говорить не может? Ранен? Или лежачий больной? – перебил я.

– Чего?

– Мне просто интересно, почему твой боярин прислал тебя, а не пришёл сам? Или он нас не уважает?

– Ох, – тихо выдохнул Птицын и сделал «рука-лицо».

– Я так понимаю, разговора у нас не получится? – сквозь зубы прошипел Майкин, зло глядя на меня. Кажется, до него стало что-то доходить.

– Отчего же? – удивился я. – Просто я люблю сразу уточнять все нюансы. Так что ты там говорил про два трактира, боярский сын Майский?

– Майкин!

– Да? Бывает. «Майский» звучит лучше. Впрочем, мне всё равно. Говори! – последнее слово я произнёс резко. С нажимом. Такой маленький психологический ход. Если он начнёт отвечать, то получается, будто выполняет мой приказ. Либо же ему остаётся встать и уйти. Меня, в принципе, устроят оба варианта.

– Два трактира Птицына стоят на улицах Тенистой и Садовой, – всё же начал отвечать Майкин. У него, похоже, как я и думал, приказ с нами поговорить. – А эти улицы принадлежат моему боярину.

– Имя у твоего боярина есть? – снова перебил я.

– Тришкин Владимир Сергеевич.

– И документ имеется?

– Что? Какой документ? – растерялся собеседник. Но тут же взял себя в руки и чуть ли не прорычал: – Ты надо мной глумишься, мальчишка?

– Как можно? – сделал я большие глаза. – Ты же такой важный человек. А документ – на владение улицами. Ты же сказал, что они принадлежат твоему боярину? Верно? А я, дурной, думал, что все улицы, а также переулки и проспекты в столице принадлежат Великому князю.

– Короче, ты мне надоел! – окончательно справился с эмоциями Майкин. Жаль, я надеялся, что он сорвётся и наделает глупостей. – В общем, ты покупаешь трактиры – хоть четыре, хоть десять. Но с этих двух будешь платить моему боярину тридцать процентов от прибыли. В долю его возьмёшь. Так понятно?

– А что будет делать твой боярин для того, чтобы получать эти тридцать процентов? – неожиданно спросил Ярослав. – Каким будет его вклад в общее дело?

– Он уже сделал, – глумливо улыбнулся Майкин. – Например, он родился в столичном роду, которому принадлежат эти улицы. И нет, – он перевёл взгляд на меня, – документов на владение у него нет. В вашем Зажопинске всё, похоже, устроено по-другому. Но тут, в столице, дела делаются именно так. Я понятно говорю? Да даже если и непонятно сейчас, то поймёте со временем. Когда подрастёте, детишки.

– В нашем, как ты говоришь, Зажопинске, я бы уже вскрыл тебе глотку за такие слова, – медленно поднялся на ноги Ярик. И судя по его лицу, был он в бешенстве. Чёрт! А я и забыл, что у него характер взрывной. В ответ на мои слова сегодня Ярослав отчего-то смущался и терялся. Зато сейчас, того и гляди, реально Майкину горло перережет. – Перед тобой два Вольных боярина, смерд! И в боярское сословие наши рода возведены не за красивые глаза!

– Да-да, мне очень страшно, – со скучающим видом ответил Майкин, закатив глаза.

– Ярик, присядь пока, – положил я руку на плечо друга, надеясь его успокоить. И, как ни странно, – получилось. Частично. На стул он опустился, но менее злым не стал.

– Да, присядь, – хмыкнул Майкин. – И дослушайте меня до конца. Короче, трактиры вы покупаете в любом случае. А затем платите моему боярину, если хотите спокойно жить в столице. Это понятно? Иначе кто-нибудь может и пострадать. Или, например, вот это заведение вдруг сгорит ночью. Оно же ведь тоже ваше? Да? А-а-а!